Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

Убедившись в том, что рассказ «Сказания» о свидании Дмитрия Донского с Сергием Радонежским не является позднейшей выдумкой, а отражает историческую реальность, мы с большей долей вероятности должны признать и факт существования в эпоху Куликовской битвы тех белозерских князей, которые упомянуты в памятнике. Очевидно, следует полагать, что это были представители еще одной, третьей ветви белозерских князей. Она не была записана в Ростовский синодик белозерских князей, видимо, потому, что к моменту его составления выделилась фактически в отдельный род со своим родовым прозванием.

Каким образом эта ветвь попала сначала в «Задонщину», а затем в «Сказание о Мамаевом побоище»? В этой связи следует обратить внимание на ряд наблюдений исследователей относительно авторства «Сказания». Еще в 1983 г. Н.А. Мещерский предположил, что «автором — Сказания", по всей вероятности, был какой-либо церковник, хорошо знавший устав православного богослужения, в памяти которого живы были все события современности» [458]. Вскоре эту мысль развил Р.Г. Скрынников, отметивший, что, «скорее всего, "Сказание" было составлено в стенах Троице-Сергиева монастыря учениками и преемниками Сергия» в XV в. При этом позднее оно подверг лось литературной обработке и приобрело свою окончательную форму вне стен монастыря. Эта версия хорошо согласуется с гипотезой Б.М. Клосса, предположившего в 1997 г., что автором «Сказания» являлся Митрофан, сначала постриженник Троице-Сергиева монастыря, затем архимандрит московского Андроникова монастыря, а позже епископ Коломенский (1507–1518). При этом, но Б.М. Клоссу, время создания памятника, вероятнее всего, приходится на 1513–1518 гг., когда Митрофан возглавлял епископскую кафедру [459].

Для нас здесь интересно то, что именно с Троице-Сергиевым монастырем были связаны многие из потомков белозерских князей, участвовавших в Куликовской битве. Так, в Троицком пергаменном синодике значатся: князья Андрей, Иона, Софроний Андомские, Давыд Кемский [460]. Во вкладной книге обители были записаны роды князей Карголомских и Кемских [461]. Все это может свидетельствовать о том, что белозерские князья, упомянутые в «Сказании», — реально существовавшие лица.

Можно ли попытаться восстановить родословие этой ветви белозерских князей? При почти полном отсутствии источников задача кажется неразрешимой, но тем не менее определенные зацепки у исследователя есть. Одной из них стала упомянутая нами выше находка в 1969 г. на Городище под Новгородом обломка свинцовой печати, на одной стороне которой имеется изображение святого Василия Кесарийского в окружении двустрочной надписи: «[Печа]те великого [князя Василия] Дмитриевича]», а на другой — шестистрочная надпись: «Печ[ать] Кост[янти]на Ивановича] и Ва[силья Д]мит[рие]вич[а]». В.Л. Янин, описавший эту печать, справедливо полагал, что на лицевой стороне буллы упоминается сын Дмитрия Донского — великий князь Василий Дмитриевич, а на оборотной — князь Константин Иванович Копорский [462]. С этим выводом исследователя следует всецело согласиться.

Однако при анализе данной печати В.Л. Янин прошел мимо одного любопытного вопроса, ответ на который в то время получен быть не мог: сколько лиц упомянуто на печати? Дело заключается в том, что на оборотной стороне буллы, кроме имени Константина Ивановича Копорского, снова видим имя Василия Дмитриевича. Был ли это Василий I? Вряд ли. Во-первых, имя Василия I с определением «великий князь» уже имеется на лицевой стороне печати, а во-вторых, даже если предположить, что он упомянут также и на оборотной стороне буллы, то его имя должно было бы стоять перед именем Константина Ивановича. Таким образом, судя по всему, здесь имеются имена трех лиц — на лицевой стороне: великого князя Василия I Дмитриевича, а на оборотной: князя Константина Ивановича Копорского и равного ему по статусу некоего Василия Дмитриевича.

Данная загадка смогла быть разрешена только после публикации С.В. Коневым в 1995 г. Ростовского соборного синодика, содержащего поминание белозерских князей. В нем мы действительно находим имя князя Василия Дмитриевича [463]. Он, несомненно, принадлежал к роду белозерских князей, но в составленное нами на основе синодика их родословие не вошел, поскольку в нем отсутствует его отец.

Определяя родословие загадочного Василия Дмитриевича из рода белозерских князей, вполне логично предположить, что он самым тесным образом был связан с Новгородом, поскольку именно здесь обнаружили печать с его именем. Но в новгородских летописях о нем нет никаких упоминаний. Все же у нас остается надежда, что такие же тесные контакты с этим городом имел его отец Дмитрий и Уж его имя встретится на страницах новгородского летописания.