Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

Наконец, под 1305 г. Лаврентьевская летопись сообщает о смерти баскака Кутлубуги, который был связан с Ростовской землей [150]. Как будет показано в следующей главе, на рубеже XIII–XIV вв. ростовским князьям принадлежали огромные лесные пространства русского пограничья, лежавшие по реке Ветлуге, где компактно проживало нерусское население. Правда, следует отметить, что здешние мелкие территориально-административные единицы не носили названия «тьма», а именовались «дорога». По документам XVII в. на реке Ветлуге, наряду с чисто русскими волостями, известны «Лапшангская» и «Вятская» дороги [151].

Это обстоятельство заставляет вспомнить, что в XIV в. термин «баскак» заменяется в русских источниках словом «даруга» (или «дорога» в русифицированной форме). Не останавливаясь на выяснении причин этого явления, отметим высказанное в литературе мнение, что тюркский термин «баскак» однозначно соответствует монгольскому «даруга» [152]. Каковы были функции «даруги»? А.Н. Насонов, продолжая строить свою схему ордынского владычества на Руси, утверждал, что они занимались тем же, что и баскаки, — сбором дани, только с той разницей, что «теперь князья отдельных княжеств имели дело каждый со своим "дорогой", то есть московский князь с "дорогой московским", тверской с "дорогой тверским" и т. п. Так, под 1432 г. в Симеоновской летописи упомянут "московский дорога" Минь-Булат, а под 1471 г. — "князь Темирь, дорога рязанской" Отсюда следует предположить, что существовали "дорога тверской" и "нижегородско-суздальский" и, может быть, другие» [153]. Но при ближайшем знакомстве — с какими географическими регионами была связана деятельность «даруг» — становится ясным, что эти предположения остаются не более чем игрой ума.

Под 1376 г. летописец сообщает о походе воевод Дмитрия Донского и его тестя князя Дмитрия Константиновича Суздальского «ратью на безбожныя Болгары». Несмотря на то что осажденные «из града громъ пущаху», а другие выезжали на верблюдах, «полошающе кони русский», победа была за русскими: «Князи же болгарьскии Осанъ и Махматъ салтанъ и добиста челомъ князю великому и тьстю его князю Дмитрею Костянтиновичю а дарагу и таможника посадиша князя великого в Болгарех и отъидоша прочь» [154]. Еще раз термин «даруга» встречается в летописи под 1438 г. при описании переговоров перед Белевским боем, когда татарский царь Махмут послал к русским воеводам «зятя своего Ельбердеа да дараг , князей Усейна Сараева да Усень Хозю». Как видим, речь снова идет о пограничных территориях русско-ордынского порубежья [155].

К этой же территории относится и упоминание Симеоновской летописью «рязанского дороги» Темиря под 1471 г. [156]Он, очевидно, управлял теми «тьмами» в Рязанской земле, свидетельство о существовании которых находим в ярлыке крымского хана Менгли-Гирея литовскому великому князю Сигизмунду [157]. Что же касается «московского дороги» Минь-Булата, у которого в 1432 г. находились великий князь Василий Темный и его дядя князь Юрий Галицкий, то, вспомнив об известии «Хронографа редакции 1512 г.», сообщающего под 1399 г. о Московском великом княжении и 17 «тьмах» [158], выясняем, что его владения, вероятнее всего, лежали в районе Тулы, которая московско-рязанским договором 1381 г. именуется как «место» московского князя. Наконец, московско-рязанское докончание 1483 г. упоминает даруг касимовского царевича [159]. Таким образом, становится понятным, что речь идет все о тех же русско-ордынских пограничных землях.

Отсюда вытекает и наш основной вывод: эти земли русско-ордынского пограничья, широкой полосой протянувшиеся вдоль всей кромки русских княжеств, представляли собой территории с редким русско-татарским населением, преобладающим элементом которого были выходцы из Золотой Орды. Административно они состояли примерно из полутора десятков мелких образований, носивших названия «тьмы» и управлявшихся главами этих образований, носивших приблизительно до середины XIV в. название баскаков, а позднее — даруг. Разница в количестве «тем» (15, по сообщению летописи под 1359 г., и 17, по известию 1399 г.) объясняется тем, что первое из них не учитывало двух «тем» — Боровской, где баскаком сидел дед Пафнутия Боровского (Боровск впервые упомянут в духовной грамоте 1358 г. великого князя Ивана Красного), и Тульской, упоминаемой в московско-рязанском докончании 1381 г. [160]Чуть меньшее количество «тем» приходилось на литовско-татарское пограничье.

В своем внутреннем управлении они пользовались достаточно широкой автономией, объяснявшейся тем, что в зависимости от политической ситуации они могли то признавать верховенство русских князей, то склоняться на сторону Орды. В этом плане довольно показательна статья все того же московско-рязанского договора 1381 г. о Туле: «А что место князя великого Дмитрия Ивановича на Рязанской стороне, Тула, Как было при царице при Таидуле, и коли ее баскаци ведали, в то ся князю великому Олгу не вступати, и князю великому Дмитрию». На первый взгляд, возникает совершенно парадоксальная ситуация: Тула принадлежит Дмитрию Донскому, но последний не имеет права сюда «вступати». Ее можно объяснить только автономностью этой территории на начало 80-х гг. XIV в.