Константин Аверьянов - Загадка завещания Ивана Калиты

Все упомянутые в этих известиях пять пунктов — Сара, Кишь, Запьяние, Уяды и Курмыш, за исключением Березова поля, которое находилось непосредственно у Нижнего Новгорода, компактно располагались вдоль нижнего течения реки Суры, ее левых притоков Пьяны и Кишь. Во второй половине XIV — первой половине XV в. они входили в Нижегородское княжество и образовывали на его восточной окраине единую область с центром в Курмыше [131]. Судя по грамоте 1445 г., она именовалась как «пять тем нижегородских».

И хотя эта область входила в состав Нижегородского княжества, она делилась не на волости, а на «тьмы». Это объясняется тем, что преобладающим элементом здешнего населения были не русские, а мордва и татары. Об этом свидетельствует летописный рассказ о нижегородском «госте» Тарасии Петрове, купившем в этих местах приблизительно в 60–70-х гг. XIV в. себе «вотчину… шесть сел». у местного, вероятно мордовского, князя Муранчика [132]. Селились здесь и татары, приходившие из Орды. Так, под 1361 г. Рогожский летописец сообщает: «А Секиз бии Запиание все пограбил и, обрывся рвомъ, ту седе» [133].

В литературе приобретение этих земель суздальско-нижегородскими князьями обычно относят к 60–70-м гг. XIV в. [134]Суздальские князья, присоединив эту территорию, не спешили вводить здесь прямое русское управление с привычным для нас делением на волости, а оставили для местного мордовского и татарского населения известную автономию и прежнюю систему административно-территориального устройства, состоящую из «тем». Таким образом, под термином «тьма» следует понимать мелкую административно-территориальную единицу, аналогичную волости, на землях, населенных по преимуществу нерусским населением, и сохранявшую определенную самостоятельность во внутреннем управлении.

Появление этих новых административно-территориальных единиц в пределах Русской земли объяснялось тем, что уже с достаточно раннего времени в Орде начинаются смуты и междоусобицы. Ожесточенная грызня за ханский престол выбрасывала за пределы Большой Орды царевичей и вельмож, потерпевших поражение в этой борьбе. Вместе с ними, спасаясь от мести победителей, бежали десятки и сотни их сторонников. Вся эта масса оседала на малозаселенных местах между русскими княжествами, Литвой и Великой степью, создавая ту широкую буферную зону между Русью и Ордой, которую уже в XV в. назовут «украиной» [135]. Русские и литовские князья охотно принимали выходцев из Орды, предоставляя им свободные земли, справедливо полагая, что могут использовать их в качестве заслона против татарских набегов [136].

До поры до времени эти выходцы из Орды сохраняли достаточно широкую автономию в делах внутреннего управления, привычный уклад жизни и, прежних правителей, а зависимость от русских князей, судя по всему, выражалась лишь в эпизодической посылке военных отрядов против их врагов. В то же время они продолжали сохранять и определенные связи с Ордой, порой участвуя во внутриордынских спорах и противоречиях. Занимая широкую «буферную» зону между Ордой и Русью, которая тянулась вдоль всей кромки русских земель, в своей политике они балансировали между этими двумя государственными образованиями, готовые в любой подходящий момент склониться на сторону сильнейшего. Поэтому зависимость этих территорий от русских княжеств то ослабевала, то усиливалась, в соответствии с «текущим моментом» [137].

Для нас в этом вопросе важно другое. Мы установили — где располагались пять нижегородских «тем». Вероятнее всего, их вхождение в состав Суздальского княжения следует приурочить к 1360 г., когда суздальский князь Дмитрий Константинович вместо отказавшегося своего старшего брата Андрея получил великое княжение и 15 тем. Однако известие Рогожского летописца под 1359 г говорит о 15 «тьмах». Но где же находились остальные 10 «тем», полученные суздальскими князьями в 1360 г.? Очевидно, они располагались в районе Мещеры и тех «мест татарских и мордовских», лежавших на правобережье Оки, в бассейне рек Мокши и Цны, которые также, судя по известию грамоты 1401–1402 гг., когда-то принадлежали суздальским князьям [138]. Таким образом, приобретение ими Мещеры следует также датировать этим же временем. В 1366 г. этот край достается Дмитрию Донскому и по-прежнему сохраняет широкую автономию, фактически являясь лишь номинально зависимой от московского князя территорией. И только после сражения 1378 г. на реке Воже, показавшего силу московских ратей, мещерские князья начинают регулярно принимать участие в походах Дмитрия Донского — на Куликово поле в 1380 г. и на Новгород в 1386 г.