Элеанор Херман - Элегантная наука о ядах от средневековья до наших дней [Как лекарственные препараты, косметика и еда служили методом изощренной расправы]

Спустя месяц после начала работы Кеплер закатил масштабную истерику, которую сам в дневнике описал как «ярость неуправляемого духа», «неумеренное умственное расстройство» и «череду поступков великого безумства». Все это продолжалось в течение трех недель и едва не стоило ему работы. Однако Браге, склонный легко прощать людей и надеющийся использовать математические способности Кеплера, удовлетворил его бесчисленные просьбы о жилье, бесплатной еде и отпуске. Он даже предложил обеспечить щедрое покровительство императора и дворянский дом подле императорского замка. В одном Браге оставался непреклонен: Кеплер не получит полного доступа к результатам многолетних наблюдений астронома.

5 апреля 1600 года в ходе встречи с начальником Кеплер снова пришел в ярость и вскоре послал Браге неприятное обвинительное письмо, наполненное «безудержным раздражением» и «очень высокомерным сарказмом», – именно так охарактеризовал его сам Браге. Кеплера он назвал бешеным псом. И снова Кеплер принес извинения, и снова Браге принял его обратно. В октябре 1601 года он даже представил помощника императору Рудольфу и обеспечил ему щедрое содержание – достаточное для производства новых астрономических таблиц движения планет, которые мы сегодня называем Рудольфинскими таблицами.

Хотя теперь Кеплер и его семья были под надежной защитой, но он, должно быть, опасался попасть в ловушку: долгие годы вычислений во имя чужих теорий без возможности публикации собственных работ, без славы, о которой так мечтал. Он боялся, что Браге никогда не опубликует полученные результаты и даже не покажет их самому Кеплеру В случае смерти астронома записи о наблюдениях перейдут наследникам Браге, минуя Кеплера, – и мысль об этом сводила математика с ума.

Через несколько дней после нового назначения Кеплера Браге отправился на свой последний банкет. По возвращении домой он испытывал боли, был в агонии, не имея никакой возможности помочиться, живот у него раздулся. Браге слег с сильной лихорадкой, и в течение следующих десяти дней боль распространялась по телу. Порой он в бреду повторял: «Пусть моя жизнь не окажется напрасной! Пусть не окажется!» Прилагая все усилия, он мог выдавить одну-две капли мочи, но не более.

Смерть Браге – ценный урок о том, как важно вовремя помочиться.

Однако по прошествии десяти дней болезнь, казалось, пошла на убыль. Боль исчезла, в голове прояснилось – и все же Браге все еще боялся, что умрет. Он молился и пел гимны вместе с семьей и строго наказывал, что в случае его смерти все его приборы и записи должны перейти к ним, а не к Кеплеру. Затем Браге заснул – и больше не просыпался.

Странные обстоятельства смерти знаменитого астронома породили подозрения об отравлении. Епископ норвежского города Берген писал бывшему помощнику Браге: «Я хотел бы знать, есть ли у вас какие-либо сведения касательно Тихо Браге, ибо в последнее время распространился неприятный слух, а именно, что смерть его произошла не от естественных причин… Увы, слух этот может оказаться ошибочным. Господи, помилуй нас».

Известный немецкий астролог Георг Ролленхаген писал, что Браге, должно быть, был отравлен, поскольку «тело, столь полное энергии, не могло пострадать так сильно вследствие задержки мочи».

Если Браге и отравили, то общественность полагала виноватым одного из двух людей. Датский король Кристиан IV, хоть и находился за сотни миль от астронома, однако все еще кипел от злости из-за якобы имевшей место любовной связи Браге с его матерью. Эта версия предполагала, что Кристиан отправил Эрика, кузена Браге, чтобы тот подсыпал ему некий яд во время банкета.

Кто же второй подозреваемый? Не кто иной, как завистливый злобный Кеплер, похитивший результаты сорокалетнего труда Браге, воспользовавшись тем, что скорбящая семья занята подготовкой к похоронам. Кеплер, вместо того чтобы отрицать факт кражи, гордился собой и чуть ли не хвастал: «Записи были у меня, и я отверг мысль отдать их». Много лет спустя он сказал (возможно, имея в виду случай с кражей): «Истина – дочь времени, и я не стыжусь быть ее акушером».

Освободившись от тени Браге и вооружившись его записями, Кеплер и правда добился той славы, о которой всегда мечтал. Император Рудольф, все еще потрясенный смертью любимого астронома, назначил Кеплера новым придворным математиком. Подробные результаты исследований Браге помогли Кеплеру сформировать три закона движения планет, один из которых заключается в том, что орбиты планет имеют форму эллипса, а вовсе не круга. Он также развил мысль о том, что Солнце притягивает прочие планеты чем-то вроде магнитных щупалец, и это притяжение растет по мере приближения планет и слабеет при их удалении, – задумка, потрясающе близкая к теории гравитации, которую Исаак Ньютон сформулировал в 1687 году, основываясь на работе Кеплера.