Виталий Познахирев - Турецкие генералы и адмиралы в русском плену (XVIII - XX вв.)

К слову, Юсуф-паша [49] оказался единственным турецким генералом, к которому у домовладельца возникли серьезные претензии, ибо после отъезда турок специально созданная комиссия насчитала на 5645 руб. убытков в виде многочисленных повреждений самого здания, а также поломанной и неизвестно куда исчезнувшей мебели. (Поскольку Юсуф-паша и его люди покинули Россию и без того нажив здесь долгов на 60 тыс. рублей, власти сочли за лучшее возместить причиненный арендодателю ущерб из средств городского бюджета) [153].

Как уже говорилось ранее, продовольственное и вещевое обеспечение пашей в местах интернирования отечественным законодательством фактически не предусматривалось. Однако при очевидном отсутствии у пленников добротной зимней одежды российские власти, конечно же, не оставались равнодушными к этому факту и брали на себя срочное обновление их гардероба. К примеру, в 1789 г. Очаковскому сераскиру Гуссейн-паше [11], «по изустному повелению» Екатерины Великой пошили шубу, а два года спустя для покупки товаров «на одеяние» Батал-паши [19], Мегмет-паши [21] и офицеров, состоящих в их свитах, а также «шитье для них шуб, платьев, челмов и шапок» было потрачено в общей сложности свыше 5 тыс. рублей [154].

Небезынтересным нам видится и то, что с пошивом мундиров «на турецкий манер» российские мастера справлялись, в целом, довольно успешно, а невозможность отыскать отдельные элементы фурнитуры нередко восполняли оригинальными дизайнерскими решениями. Так, в январе 1878 г. в Курске, демонстрируя корреспонденту газеты «Голос» свое только что полученное от портного обмундирование, Адиль-паша [91] и Атыф-паша [96] откровенно «любовались золотым шитьем, сделанным какой-то еврейкой, хвалились добротностью сукна и дешевизной его. Пуговицы на мундирах были с турецким гербом, — заметил корреспондент, — но ряд маленьких пуговок, вдоль рукавов, около девяти на каждом, были с двуглавым орлом!» К последнему факту турки отнеслись с юмором: «Это нам на память, в знак отличия за почетный плен в России!» [155].

К сказанному остается добавить лишь то, что некоторые пленники обзаводились в России не только униформой, но и гражданским платьем, причем, в первоочередном порядке. Например, именно так поступил дивизионный генерал Омер-паша [76], сразу же заявивший, что не намерен ходить в плену одетым по форме, дабы не «представлять из себя нечто вроде обезьяны в клетке, показываемой любопытным ротозеям» [156].

Наконец, что касается медицинского обеспечения пашей, то здесь можно с полной уверенностью утверждать, что османским генералам медики уделяли ничуть не меньше внимания, чем российским. К примеру, раненый маршал Осман-паша [90] вскоре после пленения был осмотрен известным хирургом Н. Н. Пироговым, а раненый вице-адмирал Осман-паша [61] даже после своего выздоровления, в период жизни в Москве (1854–1855 гг.), продолжал находиться под наблюдением другого, не менее известного русского врача — профессора хирургии Московского университета Ф. И. Иноземцева.

Завершая изложение вопросов, связанных с обеспечением турецких военачальников различными видами довольствия, считаем нелишним заметить, что в XVIII столетии суммарный расход на содержание высокопоставленного пленника в российской столице мог составить около 15 тыс. руб. в год [157], из которых примерно % приходилось на жалование как самому паше, так и сопровождающим его лицам (см. Таблицы 16 и 17).

Что касается общих условий пребывания пашей в местах интернирования, то здесь представляется целесообразным выделить следующее:

• По прибытию генерала в Петербург ему обычно назначался новый пристав из числа чиновников МИД, владеющих турецким языком. В иных населенных пунктах эти функции возлагались на городничего, полицмейстера или кого-либо из офицеров местного гарнизона. Кроме того, к паше мог прикомандировываться переводчик, а при необходимости — фельдшер и русский солдат-писарь.

Таблица 16

Совокупные затраты на содержание в Петербурге в течение года трехбунчужного паши со свитой, гаремом и прислугой (вторая половина ХѴШ в.) [158]

Примечание: В гр. 3 указано то число сопровождающих, которое паше было позволено сохранить при себе в Петербурге.