Борис Поршнев - Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

Таков был военно-политический актив Фердинанда II в борьбе с Чехией. Актив Чехии оказался неизмеримо меньшим.

Собственная финансовая база, которую постаралось создать правительство 30 директоров в Чехии, была очень незначительна. Угроза внешнеполитической изоляции буквально с первых же дней нависла над Чехией: дух невмешательства царил в Европе, и Чехию намеревались бросить в пасть агрессору как искупительную жертву, надеясь насытить и умиротворить его. Чтобы парировать эту угрозу и втянуть в свою борьбу европейские державы, чехи нашли как будто удачный политический ход, В августе 1619 г. они избрали чешским королем вместо низложенного Фердинанда Фридриха V, курфюрста Пфальцского: как глава Протестантской унии, новый король вовлек бы в войну протестантских князей Германии и Голландию, как зять Якова I Английского — Англию, как племянник Христиана IV Датского — Данию. Фридрих V и его советники после долгих колебаний тоже сочли шансы на успех этого плана достаточными, и чешское предложение было принято. Коронация состоялась в Праге в ноябре 1619 г. с чрезвычайной пышностью.

Однако очень скоро все иллюзии рухнули.

Что касается Республики Соединенных провинций (которую мы для краткости, хотя и неточно, называем просто Голландией), то вначале, еще до того, как Фридрих V стал чешским королем, Генеральные штаты вотировали денежную субсидию чехам. Освободительная борьба Нидерландов и Чехии, естественно, рисовалась родственной — по революционному духу, по религиозным и политическим задачам. Однако как раз в 1619 г. в Голландии разыгрался трагический эпилог давно нараставшей борьбы между великим пенсионарием Олденбарневелтом и штатгальтером Морицем Оранским. Олденбарневелт, опиравшийся на партию «арминиан» и «провинциалистов», в международных отношениях добивался широкой антигабсбургской политики. Продолжение борьбы с Испанией даже отходило на второй план в его глазах перед неизбежной борьбой с Империей, тем более, что Нидерланды по-прежнему числились еще составной частью Империи. Он полагал, что Голландия должна опираться в особенности на Францию и Швецию и находиться в центре антигабсбургской коалиции в том примерно виде, как последняя выглядела в 1609–1610 гг. Естественно, что он радостно приветствовал первые известия о чешском восстании и поспешил оказать ему денежную помощь. Но политике Олденбарневелта противостояла партия Морица Оранского. В 1621 г. должен был истечь срок 12-летнего перемирия с Испанией, Мориц Оранский олицетворял осторожную внешнеполитическую программу: не претендуя на всеевропейское политическое значение, молодая Республика Соединенных провинций должна ограничиться своей частной национальной задачей, т. е. добиться от Испании окончательного признания своей независимости. Имея в близкой перспективе войну с Испанией, Республика должна избегать малейшего повода, который мог бы втянуть ее в одновременную войну с Империей. Партия Оранского во внутриполитической борьбе одержала верх, в мае 1619 г. Олденбарневелт, обвиненный в сношениях с Испанией, сложил голову на плахе, и соответственно во внешней политике Голландии утвердился, лишь с небольшим отклонением, строгий нейтралитет в германских делах. Таким образом, надежды чехов на получение дальнейшей денежной помощи от Голландии непоправимо рухнули.

Поворот в голландской политике оказал неблагоприятное для чехов влияние также и на абсолютистские державы, причем сразу в двух отношениях. Во-первых, выступать против Империи стало теперь рискованнее. Во-вторых, в победе Морица Оранского приняли участие народные массы, видевшие в Олденбарневелте душителя своей революции, остановившего ее развитие жестоким террором еще в 80-х годах XVI в., — хотя фактически программа оранжистов, в том числе и внешняя, только по форме была борьбой за чистоту идейных традиций, завещанных революцией (кальвинизма, «унитаризма»), а по существу означала скорее следующий шаг в развитии реакции. Европейское общественное мнение сразу поняло это обстоятельство. В первое время показалось, что страшный дух революции, зажатый в кулаке мудрым Олденбарневелтом, снова вырвался на волю из-за неосторожности Морица Оранского. Естественно, испуг перед этим призраком усилил консервативные мотивы в политике абсолютистской Англии и абсолютистской Франции, а следовательно, и мотивы «умиротворения» вместо активной борьбы с габсбургско-католической реакцией.