Борис Поршнев - Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

К некоторому успокоению Империи русско-шведская война все же неожиданно закончилась по инициативе самого московского правительства. Дело в том, что в 1592 г. в Швеции умер король Юхан III. Сигизмунд III унаследовал шведскую корону. Правда, его католические планы натолкнулись на очень сильную оппозицию, которую возглавил брат Юхана III, будущий король Карл IX. Но Борис Годунов отнюдь не собирался ждать, чья партия в Швеции возьмет верх, и поспешил, чтобы не рисковать, закрепить результаты военных успехов мирным договором. Компромиссный Тявзинский мир 1595 г. признал права Швеции на Эстляндию, но вернул Московскому государству приморские города Ям, Копорье, Ивангород и Кексгольм (Корела). Однако Нарву (захваченную шведами в 1581 г.) Московское государство не получило, и право русских на свободную торговлю с иностранцами через Балтийское море фактически было отвергнуто провозглашением шведской монополии. Словом, Тявзинский мир выглядит своего рода дипломатическим поражением, лишившим Московское государство части успеха, достигнутого оружием. Впрочем, московское правительство так никогда и не ратифицировало этого договора: оно, несомненно, готово было возобновить войну за полное отвоевание русской Прибалтики, если только Сигизмунду III не удастся осуществить польско-шведской унии [29] К предыдущему См.: Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях, т. II. Борьба Швеции с Польшей и Габсбургским домом. СПб., 1894, с. 44–56. .

Вся Европа напряженно следила за поединком в доме Ваза, между племянником и дядей, католиком Сигизмундом и протестантом Карлом, иначе говоря, между Польско-Литовским государством, стремившимся к унии со Швецией, и Швецией, отстаивавшей свою независимость и вместе с тем — свое преобладающее положение на Балтийском море. Этот поединок имел значение, далеко выходившее за рамки собственно балтийского соперничества. Победа Сигизмунда была бы огромной победой всего габсбургско-католического лагеря в Европе. Позже современники прозвали Сигизмунда «северным Филиппом». Филипп II Габсбург с колоссальной настойчивостью осуществлял агрессию и контрреформацию в Западной и Южной Европе, а Сигизмунд III Ваза — в Северной и Восточной Европе; его политика тоже была не национальной, а универсалистско-«наднациональпой», он тоже пытался соединить короны нескольких государств на своей голове или, вернее, сложить их к подножию папского престола. В сущности, его северная держава была третьим звеном готовой возникнуть всеевропейской габсбургско-католической империи — наряду с испанской монархией и «Священной Римской империей». С Габсбургами Сигизмунд III был связан родственными узами, с Римом — еще более тесными иезуитскими узами. Его вдохновлял тот же дух не только религиозной, но и политической реакции. Один характерный документ его царствования начинается с обобщающего осуждения всяких народных движений против законных государей; в этом плане борьба в Швеции сторонников Карла IX против «законного государя» Сигизмунда III отождествляется с восстанием Нидерландов против «законного государя» Филиппа II [30] Акты и письма к истории Балтийского вопроса в XVI и XVII столетиях, изданные Г. Форстеном, вып. I. СПб., 1889, с. 204. . Впрочем, именно в этом-то плане Сигизмунд III менее всего может быть назван «северным Филиппом». На его державу в общей габсбургско-католической системе объективно возлагалась иная функция, нежели на Испанию или Германию. В Северной и Восточной Европе капитализм далеко еще не сделал таких успехов к концу XVI в., как на Западе, классовая борьба не достигла такой остроты, феодальная контрреволюция не стояла так остро в порядке дня. Но опыт XVI в. показал, что Габсбургам не добиться решающего успеха на Западе, пока часть их сил отвлекают восточные заботы, и что все прежние формы восточного заслона мало-помалу оказываются недостаточными — главным образом из-за стремительного усиления Московского государства. «Барьер», состоявший во времена Ливонской войны из Швеции и Польско-Литовского государства, дал угрожающую трещину. Задача католической агрессии здесь, в Северо-Восточной Европе, и сводилась всего лишь к обеспечению надежного тыла для Габсбургской империи в Западной Европе.

Тем более попятен напряженный интерес, с которым Европа следила за усилиями Сигизмунда III по осуществлению своих прав на шведский престол и распространению католической реакции на Швецию: чуть ли не вся будущность католическо-габсбургского универсализма была связана с вопросом, кто из двух представителей рода Ваза (Сигизмунд или Карл) одержит верх в Швеции. И в те же самые годы далеко, во Франции, развертывалась другая драматическая страница той же борьбы: Филипп II Испанский готовился посадить на французский престол свою дочь и вел на французской территории войну против Генриха IV Бурбона, вчерашнего «еретика», гугенота, перешедшего в католицизм.