Ники и Аликс, так никогда и не побывавшие на Святой земле, увидели ее глазами Распутина. И через несколько лет, готовясь к своей Голгофе, будут вспоминать его рассказы.
Итак, вернемся к тому, что сам Распутин эту книгу написать не мог. И Лохтина ни слова не говорит о своей работе над этим произведением — впрочем, когда-то записанные ей дидактические строки слишком отличаются от вдохновенного текста, который так похож на удивительное «Житие опытного странника»… Видимо, в обоих случаях у Распутина был один и тот же соавтор, способный запечатлеть на бумаге гипнотическую силу его речи.
Об этом соавторе говорит Филиппов: « Корректура книги сделана Государыней ».
Конечно! Та, которая записывала, — и правила корректуру!
Только царица с ее блестящим литературным даром (перечитаем ее письма) смогла в полной мере передать то, что он рассказывал. И думаю, она работала не одна, а вместе с неразлучной Подругой, так же обожавшей писать. Для царицы эта работа — прикосновение к мистическому, сокровенному. Для Подруги — еще большее единение с Аликс.
Падение великого премьера
Но и по возвращении Распутин не мог жить спокойно. Поток поношений против него не прекращался. И опять он диктовал «маме» в тетрадь свои поучения о претерпевших за правду…
Аликс была в ярости. И в конце 1910 года царь пишет резкую записку премьер-министру с требованием пресечь газетную кампанию против Распутина. Но Столыпин попросту проигнорировал царское распоряжение, и травля продолжалась.
Премьер сам готовил решительную атаку. Хотя его попытка устроить официальную слежку за Распутиным и не удалась, секретная агентура Столыпина работала исправно — сведения о Распутине собирались. И в начале осени 1911 года премьер отправился с докладом к царю.
Об этом эпизоде в «Том Деле» есть важнейшие показания Сазонова: «Интересна его (Распутина. — Э. Р. ) борьба со Столыпиным, о которой я в дальнейшем рассказываю со слов самого Распутина . Столыпин требовал от царя удаления Распутина. Он принес на доклад дело департамента полиции о Распутине и доложил все, что ему известно компрометирующего… и о том, что он, к великому соблазну общества, ходит в баню с женщинами. На что Государь ответил: „Я знаю, он и там проповедует Священное Писание“… И после доклада приказал Столыпину выйти вон, а доклад бросил в камин… Вот почему за месяц до смерти Столыпина я знал… что его участь решена. Сопоставьте с этим такие мелочи, как то, что на киевских торжествах Столыпину не была предоставлена более или менее приличная и удобная квартира, не был дан автомобиль и т. п.».
Столыпина свалила не Дума, не правые и левые, а собственная атака на мужика. Могущественный премьер начал «политически умирать». Аликс пошла в беспощадный поход против врага «Нашего Друга». И уже вскоре Распутин озвучил ее мысль по поводу премьера: «Распутин говорил о Столыпине… что он слишком много захватывает власти», — показала Вырубова.
Мужик знал: слабый царь не прощает обвинений в собственной слабости. Грозный премьер еще оставался на посту, но уже пополз слух о переводе его наместником на Кавказ, что не преминул с удовольствием отметить в мемуарах его вечный соперник граф Витте.
За десять дней до убийства
Вскоре в Нижний Новгород выехала удивительная экспедиция — мужик и его друг журналист Сазонов. А незадолго до того между ними состоялся весьма примечательный разговор…
Пост министра внутренних дел — ключевой в правительстве. Один из царских министров скажет впоследствии: «Премьер без этого поста, как кот без яиц». Неудивительно, что любой глава кабинета (и Столыпин — не исключение) старался забрать его себе.
Каковы же были изумление и испуг Сазонова, когда мужик сообщил ему, что получил задание от «царей» подыскать… нового министра внутренних дел вместо Столыпина! Более того — Распутин предложил своему другу подумать, кого лучше назначить! И журналист, преодолев страх, видимо, подумал, потому что вскоре предложенная им кандидатура уже обсуждалась в Царском Селе. Это был Нижегородский губернатор Хвостов, с отцом которого Сазонов был в большой дружбе. Потому-то Распутин и Сазонов отправились в Нижний Новгород — «на смотрины».
Алексей Николаевич Хвостов — огромный, тучный (впоследствии Распутин даст ему прозвище «Толстопузый»), был еще молод — 39 лет. Племянник министра юстиции, он происходил из семьи богатых землевладельцев и был известен крайне правыми взглядами.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу