Эдвард Радзинский - Тираны России и СССР [Распутин. Жизнь и смерть + Сталин. Жизнь и смерть]

— Товарищ Сталин, — робко возражает Гронский, — это скорее театр Чехова.

— Не имеет значения, — отвечает Сталин, — Горький — честолюбивый человек, и мы должны привязать его к партии канатами.

Гронский не знал: Хозяин смотрел далеко вперед. В том кровавом будущем, о котором он уже тогда думал, Горькому придется со многим смириться. Сталин заранее задабривал его, связывал канатами тщеславия, чтобы ему было что терять. Хозяин знал силу честолюбия — этой жалкой слабости жалких интеллигентов, этой приманки, на которую все они с удивительным однообразием клевали.

На юбилее Горького присутствовал приехавший в Москву знаменитый французский писатель Анри Барбюс. Он писал протроцкистские статьи, за что на него обрушились французская компартия и Коминтерн.

«Дураки, — сказал Сталин Гронскому. — Барбюс — это политический капитал, а они его растранжиривают». И он забрал себе этот капитал, поймав француза на ту же удочку.

Барбюс скромно сидел на юбилейном заседании в Большом театре. В середине торжественного доклада Хозяин велел извлечь Барбюса из недр зала. И вот Гронский выводит ничего не понимающего писателя на сцену. Сам Сталин торжественно встает и, прервав доклад, начинает аплодировать. Президиум, естественно, тотчас вскакивает вслед за Хозяином, встает ничего не понимающий, но покорный зал. Под гром аплодисментов Сталин сажает потрясенного Барбюса на свое место, а сам скромно отсаживается в третий ряд.

И Барбюс напишет о нем вдохновенно: «Кто бы вы ни были, лучшее в вашей судьбе… находится в руках этого человека с головой ученого, лицом рабочего, в одежде простого солдата».

«Он был великий артист, — пишет Гронский. — Вот он беседует с человеком: ласков, нежен, все искренне. Провожает до дверей и тут же: „Какая сволочь“».

Организация идеологии продолжается. Вслед за писателями вводится единообразие во всю культуру: Авангард уничтожается и в музыке, и в живописи. Создаются Союзы композиторов, художников — опять же с секретарями, пленумами, съездами… все те же зеркальные отражения партии. Никаких неофициальных групп в искусстве более не будет. Гронский собирает художников в Москве и под улюлюканье зала заявляет: «Социалистический реализм — это Рембрандт и Репин, поставленные на службу рабочему классу».

Свистят новаторы, отменившие вчера буржуазное искусство, но Гронский продолжает: «Напрасно беснуетесь, господа. Формалистический хлам нам более не нужен».

Хозяин возвращал прежних художников — художников Империи. Ненавистный реалист Репин, написавший гигантское полотно «Заседание Государственного совета», объявлен образцом. Восстановлена Академия художеств, сменена экспозиция в Третьяковской галерее: Авангард загнали в крохотную комнатку.

Отныне все деятели культуры получили единый творческий метод — по образцу партии. Только признающие его имеют право быть членами Союзов. Всякое отступление от метода должно караться, как и фракционность в партии. Метод, разработанный Бухариным и Горьким, именуется методом социалистического реализма. Главный его смысл — в «партийности». Только произведения, служащие партии, имеют право на существование. Другие составные части метода — «реализм» и «народность» — запретили навсегда прекрасные безумства Авангарда.

Отняв свободу, Хозяин с восточной щедростью наградил членов новых Союзов. Великолепные бесплатные мастерские и продовольственные пайки в то голодное время получили художники. Но особенно щедр он к писателям — отдельные квартиры, загородные дома и сытые пайки подчеркивали особую важность в идеологии «инженеров человеческих душ». В обмен на свободу деятели культуры станут одной из самых престижных, самых высокооплачиваемых групп в его Империи.

На встрече с Хозяином в особняке Горького писатели, еще не зная о грядущих льготах, клянчили блага. На унылый намек писателя Леонова о том, что у него нет подходящей дачи, последовала неожиданная мрачная реплика Хозяина: «Дачи Каменева и Зиновьева освободились, можете занять».

Дачи в это время действительно освободились…

Весь 1932 год Сталин продолжает беспрестанно бороться. Он беспощадно разгромил «школу Бухарина», чтобы не перед кем было форсить гениальному Николаю Ивановичу. Анна Ларина — жена Бухарина — рассказывает: выйдя с заседания Политбюро, Бухарин обнаружил, что потерял свой любимый карандашик. Вернувшись в комнату заседаний и нагнувшись за упавшим карандашом, он увидел на полу бумажку, на которой рукой Сталина было написано: «Надо уничтожить бухаринских учеников». Это случилось еще в 1929 году.