Эдвард Радзинский - Тираны России и СССР [Распутин. Жизнь и смерть + Сталин. Жизнь и смерть]

Каких же кандидатов представил Андроников от имени Распутина? На пост директора департамента полиции выдвигался Белецкий — та же кандидатура, что и в начале года. Но министр внутренних дел…

Андроников предложил Распутину выдвинуть в министры… Алексея Хвостова, старого знакомца мужика, того самого Нижегородского губернатора, к которому Распутин безуспешно ездил с Сазоновым накануне гибели Столыпина.

К тому времени Хвостов перестал быть губернатором, ушел с государственной службы, но оставался столь же толстым и розовощеким. Он был избран в Думу, стал председателем фракции правых, гордо носил на лацкане значок «Союза русского народа». Его антинемецкие речи очень нравились в Царском Селе. Хвостов объяснял потом следователям Чрезвычайной комиссии: «Я занялся немецким шпионажем и немецким засильем. Этот вопрос меня в высшей степени заинтересовал».

Лучшую кандидатуру найти было трудно — думец, но лидер правых, к тому же неукротимый борец со шпионажем, что немаловажно: слухи вокруг Распутина и царицы не умолкали. И наконец, Хвостов — русский, что весьма благоприятно при обилии немецких фамилий в «верхах». Андроников хорошо его знал (как, впрочем, и всех мало-мальски значительных людей) и не сомневался, что Хвостов пойдет на любые условия, чтобы взойти на Олимп. Видимо, после разговора с Хвостовым он сумел убедить в этом и Распутина. Мужик еще помнил холодный прием, оказанный ему Нижегородским губернатором, но Андроников, вероятно, сумел ему доказать, что прежнего гордого Хвостова не существует — есть новый, который понимает: чтобы быть министром, надо служить «Нашему Другу». Колебания Распутина были окончательно опрокинуты предложением князя назначить заместителем будущего министра Белецкого, с которым Распутин уже встречался и в чьей преданности был убежден. Белецкому должен был отойти департамент полиции и, следовательно, охрана Распутина. И когда «Наш Друг» согласился, Хвостов, пройдя «смотрины» у Вырубовой, проследовал к царице.

Из показаний Хвостова: «Императрица приняла меня милостиво и намекнула… что, хоть я и не безгрешен по отношению к Распутину, она уверена, что глаза у меня раскроются… и она не будет против моего назначения, если только охрана Распутина будет лежать на Белецком».

Но пока Аня и царица вместе с Андрониковым обсуждали будущие назначения, в Думе произошло опасное событие.

С удалением великого князя Николая Николаевича общество и Дума столкнулись с новой реальностью. Итак, был новый Верховный главнокомандующий, которого считали неспособным возглавлять армию, был старик-премьер Горемыкин, которого считали неспособным возглавлять правительство, ибо он находился под абсолютным влиянием царицы. Были упорные слухи о готовившихся назначениях, которые теперь, в отсутствие царя, стали прерогативой Государыни. И была угроза формирования кабинета «темных сил» под незримым премьерством полуграмотного мужика, который вот-вот вернется в столицу…

Так полагала Дума. И 25 августа 1915 года свершилось невозможное — 300 депутатов из 442 объединились в так называемый «Прогрессивный блок». Все эти весьма разные, а подчас и попросту ненавидевшие друг друга люди сплотились под знаменем борьбы с «темными силами». Блок должен был без потрясений отстранить от власти царицу и Распутина и повести страну к созданию подлинно конституционной монархии. Для этого следовало добиться отставки Горемыкина и создания «правительства доверия», ответственного перед Думой. Блок выступал под лозунгом «Массы остаются спокойными, за них говорит Дума».

В то же время Гучков готовил очередной думский запрос — о дебоше Распутина в ресторане «Яр». И тогда Хвостов доказал, что заслуживает доверия «Нашего Друга»…

Из показаний Вырубовой: «Хвостов рассказал, что… готовится запрос в Думе. Они (депутаты. — Э. Р. ) просили подписи Хвостова, но он отказал и заметил, что если этот вопрос будет поднят, то амнистия (в то время готовился указ царя об амнистии заключенным. — Э. Р. ) не будет дарована. Они подумали и… отказались от запроса».

30 августа Аликс писала Ники: «Следовало бы отделаться от Гучкова, но только как? Вот в чем вопрос. В военное время — нельзя ли выудить что-нибудь, на основании чего его можно было бы засадить?.. Ведь омерзительно видеть его игру, речи и подпольную работу… Говорят, будто Он (Распутин. — Э. Р. ) живет сейчас в Царском Селе, точно так, как раньше утверждали, будто здесь находится Эрни…»