Николай Коняев - Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости

Начинался поход, где молитвенное обеспечение играло не меньшую роль, чем вооружение…

«В иконе “Благословенно воинство Небесного Царя”, – отметил С.В. Перевезенцев, – символически представлен весь религиозно-мистический и всемирно-исторический смысл бытия России на Земле, тот великий духовный смысл, который придавали бытию России древнерусские книжники. На иконе представлена панорама всемирной и русской истории – от битвы византийского императора Константина с его противником Максенцием до взятия Казани. Таким образом, победа над “бусурманской” Казанью приравнивается к великим битвам христиан во имя Христово, во имя защиты святой веры. А сам Иван Грозный ставится в один ряд с императором Константином, который почитается как равноапостольный святой, ибо первым признал христианство государственной религией в 304 году».

Русь окончательно осознавала духовный смысл своего земного существования и цель своего исторического развития – стремление в Царствие Небесное.

Стяг Спаса возвышался над полком Иоанна Грозного.

Совершалось великое чудо Преображения.

Величествен и прекрасен его духовный смысл, и особенно отчетливым становится он, когда думаешь о Муроме, превращенном по замыслу Иоанна Грозного в икону древнерусской святости.

Всё, что было в Муроме до Иоанна Грозного, – и княжение страстотерпца Глеба, и святительская деятельность Константина и его сыновей, и высокий, на века отлитый образ православной русской семьи Петра и Февронии, и сам былинный богатырь Илья Муромец – всё это было высоко и прекрасно, но всё это – поразительное свойство русской истории! – существовало на зыбкой границе были и небыли, истории и сказания, как народное мечтание о Святой Руси.

Деяние великого царя, постигающего духовный смысл русской истории и осуществляющего этот смысл, преображало не только действительность, но и предшествовавшую историю. Монаршая воля, воплощая народные мечтания в прекрасных и величественных храмах древнего Мурома, делала их фактом истории Святой Руси и сама укреплялась сказочной силой.

Смысл этих свершений монарха не осознавали, вернее, не желали осознать в полной мере даже такие талантливые и выдающиеся его сподвижники, как князь Андрей Курбский…

Зато русский народ постиг эту царскую правду сразу.

запел он, изменяя возраст двадцатидвухлетнего государя, но зато соединяя подвиги Ильи Муромца с Казанским взятием Иоанна Васильевича Грозного…

Когда проезжаешь сейчас через Муром на поезде, конечно же, на железнодорожном ходу не разглядеть былинного, сказочного обличья города, но вот выносится поезд на железнодорожный мост, и сразу распахивается окская даль. Прямо за окнами – ширь реки, усеянная рыбацкими лодками, а сзади, по ходу поезда, панорама Мурома с сияющими на солнце куполами церквей.

Видение это мимолетно…

Позади остается древнерусский Муром, впереди – з е мли новой России, новой святости, которая, словно разбуженная казанским походом Иоанна Васильевича Грозного, так ярко разгорится здесь в последующие века…

Как свидетельствует летопись, 20 июля 1552 года, на память Ильи Пророка, отстояв службу в храме Рождества Богородицы, Иоанн Васильевич Грозный переправился на низкий берег Оки и «поиде на Саконский лес. И того дня ночевал на лесу на реке Велетьме – от города 30 верст».

Иоанн Васильевич Грозный шел по «Царской сакме» [9]– дороге, что вела из Волжского Понизовья к Мурому, и станы его становились сёлами и деревнями.

Второй стан был устроен на берегу реки Шилокши.

Здесь, в деревне Новая Шилокша, еще в прошлом веке можно было услышать песню о Калейке-мужике, который был тут царским вожатым.

Третий стан Иоанна Грозного устроили на возвышенном берегу Тёши возле запустелого мордовского городища. Здесь царь приказал выстроить церковь, вокруг которой разрослось село Саканы…

Историки, анализируя поход Иоанна IV Васильевича Грозного на Казань, лишь скороговоркой обозначают, как муромское сидение государя, так и движение его по заокским лесам.

Понятно, конечно, что никаких примечательных боевых действий в это время не происходило, но, с другой стороны, разве не в Муроме окончательно оформилась духовная составляющая идеологии предстоящего похода? Разве не по дороге, через глухие мордовские леса, началось практическое осуществление этой идеологии?