Владимир Ткаченко-Гильдебрандт - Мистические культы Средневековья и Ренессанса

Символизм являлся душой всякой восточной философии; и поскольку нет ничего более заразительного и эклектичного, чем символизм, гнозис существовал очень долго, им не пользуясь; однако в итоге он растворился в откровенном эклектизме, сумевшим стать единым в своем мощном распространении [449].

Как бы то ни было, Платон здесь главный законодатель, написавший кодекс, на который могут опираться все адвокаты гнозиса. Прекрасная фантазия этого философа, поместившая на каждой из планет по сирене и утверждавшая, что они все поют [450], дала место изобретению семи аллегорических персонажей [451], в стольких разнообразных формах вплетенных в гнозис и связанных с ПРЕМУДРОСТЬЮ, дочерью Бога [452].

В действительности, следуя гностику Симону Волхву, ПРЕМУДРОСТЬ под именем эннойи является матерью семи небес [453]. Семь ангелов или семь звездных духов Сатурнина имели врагом Иисуса Христа, посланного против них Высшим Богом [454]. Василид одинаково располагает семью ангелами, и его ПРЕМУДРОСТЬ, Νοῦς, облачается в человеческий образ и берет имя Иисуса , посланного Верховным Богом для борьбы со злом [455]. В своей борьбе эон Христос терпит неудачу, однако страдает и умирает только внешне. Эту последнюю догму разделяет большинство гностических школ, и Манес не преминул ее утвердить.

Уже во II веке христианской эры в гнозис проник зороастрийский дуализм, поскольку валентинианин Вардессан [456], со времени Марка Аврелия связавший мощными узами гностицизм Запада с зороастризмом Востока, признал, наряду с семью парными эманациями [457], в число которых включает солнце и луну [458], два начала: Высшего Бога и вечную материю. В этой системе Святой Дух или Πνεῦμα рассматривается как супруга , соответствуя Софии других гностиков. Христос является первым эоном Высшего Бога. Он пришел, чтобы побороть злое начало, но как Христос Сатурнина, Василида и пр., он страдал и умер только внешним образом .

Вардессан был обязан своему персидскому эклектизму большей глубиной, или, если позволите, большим мистицизмом, чем гнозису своих предшественников, ведь София в его подходе бралась сразу как премудрость и мужское физическое или активное начало.

Этот особенный андрогинизм был еще догмой александрийского неоплатонизма [459] и, по примеру египтян, представлявших божественное естество как мужское и женское [460], а также Пифагора, воспринимавшего его как единство и различие , гностики воображали об эонах-андрогинах , имевших в себе самих и в одной монаде активную и пассивную причину, поскольку исходят одни от других [461].

Валентин, школа которого имела столь долгое звучание и который является, по крайней мере, дуалистом как и Вардессан, признавал две ПРЕМУДРОСТИ или Софии : из них первая, следуя Цельсу, носит имя Пруникос (Prunicus) или Пруника (Prunice) , а другая просто София , являющаяся добродетелью , излучаемой от первой [462]. Считается, что в этом мистическом разделении Валентин признавал небесную душу и земную душу (vivens anima) [463]; именно это меня удерживает от сомнения в том, что в системе гностиков и, главным образом, у Валентина эоны двойственные: высшие идут от божественной плеромы, а низшие, отлученные от пребывания там, составляют только отражение образа высших эонов, от которых, тем не менее, исходят [464]. Эта доктрина породила множество скандалов, которые гораздо больше, чем нам может показаться, коснулись и самого посвящения рыцарей Храма, отрекавшихся от низшего подлунного Христа в противоположность Высшему Богу, который и есть истинный Бог , отец неведомый, верховное существо [465].

Другая доктрина, порожденная неоплатонической школой, столь же разрушительная для морали, сколь первая для христианского культа, это учение о том, что душа всегда прекрасна в своей сущности и остается прекрасной, несмотря на телесные скверны [466]. К несчастью, эта доктрина принесла слишком много своих плодов среди различных сект, и сам Манес в своем эклектизме позаботился о том, чтобы не запрещать догму, привлекшую к его предшественникам столько прозелитов. В действительности, валентиниане назывались духовными и придерживались мнения, что могли предаваться всем порокам, воздавая телу принадлежащее ему [467]; карпократиане , именуемые отдельными авторами гностиками в высшей степени , рассматривали наиболее постыдные удовольствия как дань, которую душа должна была платить ангелам, сотворившим материю [468]. Осталось привести только знаменитые мрачные секты, совершавшие в своем религиозном порыве и в ясном сознании самые отвратительные мерзости.