Виктор Усов - Китайский Берия Кан Шэн

Несмотря на такие заверения, 16 октября 1964 г. в 13 часов по пекинскому времени в КНР было взорвано атомное устройство. После того, как Чжоу Эньлай доложил Мао Цзэдуну об успешном испытании, «великий кормчий» потребовал тщательно проверить, действительно ли произошел атомный взрыв. Ему немедленно доложили, что огненный шар уже превратился в грибовидное облако. Вскоре поступило сообщение из Токио, в котором говорилось, что Китай, вероятно, взорвал атомную бомбу. Однако из-за того, что в то же время на западе КНР произошло землетрясение, сейсмические волны наложились друг на друга, и специалистам потребовалось перепроверять данные. Вслед за этим было принято сообщение об испытании уже из США. Вечером того же дня Мао Цзэдун, Чжоу Эньлай, Кан Шэн и другие руководители присутствовали на представлении музыкально-хореографической композиции «Алеет Восток» (в этом грандиозном шоу участвовали более 3 тыс. артистов, лидеры КНР в те годы любили крупномасштабные мероприятия, которые лишний раз должны были доказывать величие страны). Чжоу Эньлай вышел на сцену и объявил об успешном первом ядерном испытании. В 22 часа сообщение о взрыве было официально передало по китайскому радио.

В течение 1966 г., в год, когда началась пресловутая «культурная революция», были взорваны три атомные бомбы, причем последний взрыв — 27 декабря, по оценке американской Комиссии по атомной энергии, составил 300 килотонн в тротиловом эквиваленте. Сама бомба оценивалась как устройство трехфазного действия с применением природного трудноделящегося урана-238. Этот метод, как указывала комиссия, открывал возможность создания бомбы в десятки мегатонн.

Характер произведенных взрывов также показывал, что Китай направил свои усилия и на создание водородной бомбы. В конце 1966 г. было успешно испытано водородное устройство, а через полгода водородная бомба мощностью в три мегатонны была взорвана в атмосфере.

В успешном испытании атомной и водородной бомбы была заслуга и Кан Шэна и его служб, хотя об этом открыто не говорили, и многие об этом ничего не знали.

Наступил 1965 год. В голове у Мао Цзэдуна укреплялась мысль о «появлении ревизионизма в Китае». Бессонными ночами, выкуривая сигарету за сигаретой, он думал о будущем КНР. В своем болезненном воображении он приходил к мнению, что большая группа представителей буржуазии, контрреволюционных ревизионистских элементов уже проникла в его детище — КПК, в правительство и в сферу культуры. Значительная часть руководящей власти («одна треть власти в руках наших врагов», — как-то заявил Мао) уже не находится в руках марксистов и народных масс, облеченные властью в партии и идущие по капиталистическому пути руководители вокруг него уже втайне формируют буржуазный штаб, они имеют своих представителей уже в каждой провинции, городе, автономном районе и центральных ведомствах, формируют свою политическую и организационную линию. Документы, поступающие снизу, только подтверждали его сомнения.

На серии различных рабочих закрытых совещаний (в июле и сентябре-октябре 1965 г.), в беседе с министром культуры Франции А. Мальро (в августе), с командующим войсками Нанкинского военного округа Сюй Шиюем он уже открыто говорит о «возможности появления ревизионизма в Центральном Комитете партии».

Мао Цзэдун стал серьезно сомневаться в своем преемнике на партийном и государственном посту Лю Шаоци.

Однажды ночью Мао Цзэдун вспомнил о своей беседе в 1961 г. с английским фельдмаршалом, начальником имперского Генштаба в 1946–1948 гг., первым заместителем главнокомандующего вооруженными силами НАТО в Европе в 1951–1958 гг. В. Монтгомери (1887–1976), который в сентябре 1961 г. приезжал в Китай. Когда гость заговорил о возрасте человека, Мао Цзэдун сказал, что в Китае есть одно старое сказание, в котором говорится, что самыми трудными возрастными вехами в жизни человека являются 73 и 84 годы, кто успешно преодолеет эти две вехи, тот может дожить до 100 лет (кстати, Мао год не дожил до второй вехи). Тогда Мао Цзэдун сказал гостю, что он думает успешно преодолеть планку в 73 года, но до нее у него в запасе еще четыре года. А затем уже можно идти на встречу с К. Марксом. В. Монтгомери спросил хозяина о его преемнике и получил ответ, что этот вопрос уже окончательно решен в КНР — преемником будет Лю Шаоци [389]. Однако сейчас у него возникли сомнения. В декабре 1970 г. на вопрос Эдгара Сноу, когда Мао принял решение о том, что Лю Шаоци должен уйти с руководящих постов, Мао Цзэдун признался, что такое решение он принял в январе 1965 года [390].