Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Без достаточных оснований в основном тексте Академического издания ПВЛ принято чтение «Рюрик, седе Новегороде», опирающееся якобы на соответствующую запись в сгоревшей Троицкой летописи. На самом деле в Лаврентьевском списке ПВЛ после имени Рюрика отсутствует указание на его местопребывание, в Радзивилловском и Московско-Академическом списках читается: «и придоша к словенам первое и срубиша город Ладогу и седе в Ладоге старейший Рюрик»; подобный же текст имеется в Ипатьевском списке, а в сгоревшем Троицком списке ПВЛ, как показало тщательное исследование М. Д. Приселкова, за именем Рюрика, как и в Лаврентьевском списке, следует пропуск, а слово «Новг» приписано сверху и другой рукой. Таким образом, ни в одном из ранних списков ПВЛ не содержится указания на то, что Рюрик сел в Новгороде, а в трех из них первым его местом пребывания названа Ладога. Сведения о Новгороде как о первой «столице» Рюрика содержатся лишь в текстах Новгородских летописей. Примечательно, что в двух случаях, когда упоминания о Ладоге в событиях IX–X вв. сохранились, они связаны с именами двух «чисто варяжских» князей – Рюрика и Олега.

Учитывая это, а также археологические данные и сведения скандинавских саг, приходится признать, что только Ладога с ее окрестностями могла быть опорным пунктом тех «варягов из-за моря», которые собирали дань с племен Северо-Запада, живших вдоль торговых путей на юг и восток, и именно здесь был первый центр того этносоциального организма, который обозначается в ПВЛ как Русь, возглавляемая Рюриком. И не без использования каких-то сведений о Ладоге у арабских писателей уже в первой половине IX в. сложились представления о том, что северные русы живут на острове, вокруг которого – озеро (в более поздних редакциях – море), на острове – чащи и заросли, земля сырая и болотистая, и царь русов называется хакан-рус. Сведения Бертинских анналов о «свейских» послах от chakan-Rhos также могут быть объяснены как отдален-ные отзвуки активности скандинаво-приладожской Руси, поскольку если с уважением относиться к показаниям ПВЛ и археологии, то в 838 г. ни о каких скандинавских дружинах, сидящих в Новгороде и Киеве, говорить не приходится, а в Ладоге они были реальностью. Да и путь, избранный этими послами для возвращения на родину, – через Рейн и Северное море – естествен, если предположить, что речь идет о Скандинавии и Ладоге, а не о Киеве, как это принято считать. Наконец, и сообщение в письме Людовика Немецкого 871 г. о «кагане норманнов» явно относится к северным народам.

Все эти данные заставляют считать, что владыка северной приладожской Руси, позднее перенесший свою резиденцию в Приильменье, именовался «хакан-рус». Сведения о «хакан-рус» не во всех арабо-персидских сочинениях связываются с островом русов. В «Худуд ал-Алам» (X в.) говорится, что на север от «страны русов», царя которых зовут «хакан-рус», – «ненаселенный север», а на юг «река Рута», в которой следует видеть Западную Двину, именовавшуюся еще во II–IV вв. у прибалтийских народов «Рудон» (Птолемей, Маркиан) и в 862–882 гг. (по ПВЛ) действительно являвшуюся южной границей тоже северной, но уже ладожско-новгородской Руси, возглавляемой Рюриком и Игорем – Олегом. В таком случае возникает возможность, в отличие от традиционного объяснения, увидеть в титуловании Владимира как «великого кагана нашеа земля Владимира, внука старого Игоря, сына же славного Святослава…» в знаменитом «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона отголосок обыч-ного в древности титула Рюриковичей «хакан-рус», в котором этносоциальное значение слова «русь» заменилось территориально-политическим «Русь = Русская земля = наша земля». Безусловно, это объяснение приемлемее, чем традиционное, когда применение титула «каган» к великому киевскому князю обусловливается культурным и политическим влиянием Хазарского каганата, с которым киевские Рюриковичи изначально находились во враждебных отношениях и который был разгромлен отцом Владимира Святославом, упомянутым в этой же формуле титулования. Однако и наше объяснение ставит вопрос: при каких обстоятельствах и почему владыку этнополитического объединения, возникшего на далеком Северо-Западе, стали именовать титулом кагана, распространенным у тюркоязычных народов степной зоны Евразии?

Впервые реальное функционирование пути, соединяющего Волго-Окское междуречье с Балтикой через Ладогу, фиксируется в известном перечне живущих вдоль него народов, помещенном у Иордана; видимо, этим кружным путем жившие в лесостепном и степном Поднепровье готы в IV в. осуществляли контакты с оставшимися в Скандинавии родичами. В эпоху Великого переселения народов этот путь утратил былое значение. «Возрождение» этого пути в конце VIII в. было обусловлено двумя различными по своей природе событиями: во-первых, тем поразительным взрывоподобным расцветом всех социальных и духовных сил населения Скандинавии, который начинается во второй половине VIII в. и порождает «эпоху викингов», эпоху грандиозных морских и речных, военных и торговых экспедиций, эпоху заселения скандинавами новых земель; во-вторых, завершением в 737 г. длительной ожесточенной борьбы между Хазарским каганатом и Арабским халифатом, что привело к установлению между ними с середины VIII в. постоянных торговых и дипломатических контактов, т. е. к возникновению волго-каспийского торгового пути, естественным продолжением которого на северо-западе был волго-балтийский путь, контролируемый приладожской Русью. В этих условиях оказывалось, что богатство, могущество и само существование приладожской (а впоследствии и верхневолжской) Руси в большой степени зависели от ее отношений с Хазарским каганатом, уверенно контролировавшим участок балто-каспийского пути. Именно в этих условиях естественным почетным титулом для обозначения владыки северных русов и мог стать титул «каган», которым именовался самый могущественный и богатый (с их точки зрения) властитель.