Наиболее очевидным общим значением эпохи является то, о чем мы уже вскользь упомянули. Это ассимиляция. Величайший труд, который необходимо было проделать, заключался в том, чтобы довести германских варваров, которые овладели Древним миром и стали повсеместно господствующим народом, до такого уровня достижения и понимания, чтобы они смогли подхватить труд цивилизации там, где Античность была вынуждена его приостановить, и продолжить его.
Прогресс в Древнем мире прекратился. Доведя цивилизацию до определенной точки, античные народы, похоже, не смогли уже продолжать ее и дальше. Даже в тех областях, где им удалось достичь самых замечательных результатов, как, например, в римском праве, казалось, ничего уже невозможно сделать, разве что приспосабливать старые результаты к новым формам. Лишь в одной линии и более-менее в оппозиции к обществу в целом, часть которого она составляла, — только в христианской церкви, — оставались какие-то признаки энергичной и полной надежд жизни. Творческие силы Античности казались исчерпанными.
Однако в этом утверждении следует подчеркнуть слово «казались». Мы не имеем права догматически утверждать, что это было так. Есть соблазн провести аналогию между жизнью человека и жизнью народа — детство, зрелость, старость, смерть, но нужно помнить, что это всего лишь простейшая аналогия, никак не поддержанная фактами. История не дает нам четких доводов в пользу того, что какая-либо нация погибла от старости. Вполне вероятно, что, если бы римский мир предоставили самому себе, если бы его не завоевал и им не овладел бы чужеземный народ, со временем он восстановил бы свои производительные силы и вошел в новую эпоху развития. Некоторые ранние примеры возрожденных сил, как при Константине и Феодосии, свидетельствуют, что это возможно. Впоследствии это в ограниченной степени удалось Восточной Римской империи при гораздо менее благоприятных условиях, чем могли сложиться в Западной. Запад, несомненно, достиг бы гораздо большего.
Но такая возможность ему не представилась. Со времен Мария и Цезаря германцы выжидали удобного шанса пробиться на запад и юг. И с середины II века по мере того, как они, высматривая любой незащищенный пункт, нападали все более дерзко и все чаще, слабела и сила сопротивления. А когда империя достаточна ослабла, чтобы и дальше отражать атаки, германцы, пробив брешь в наружной защите, овладели Западной империей. Провинция за провинцией перешли в их руки. Повсюду они свергали существовавшее правительство и создавали свои королевства, одни — скоротечные и недозрелые, другие — многообещающие и более долговечные, но повсюду они стали правящим народом, а Рим стал подданным.
Но если германцы были физически более сильным народом, одаренным некоторыми понятиями о законах и политике, достойным быть присовокупленными к римским в равноправном партнерстве, то в других отношениях они были грубыми и дикими — детьми в том, что касается знания и понимания, находясь фактически на таком уровне цивилизации, которого они достигли сами, то есть немногим выше, если выше вообще, уровня лучших племен североамериканских индейцев. В способности к цивилизации, в их умении воспринять другую цивилизацию более высокого качества, чем их собственная, и не поддаться ее пагубному воздействию — хотя, конечно, некоторые из лучших их племен, например, франки, были не менее склонны усваивать плохое, как и хорошее, — в быстроте, с которой они реагировали на стимул новых идей и переживаний, они явно превосходили даже племя чероки [4] Пожалуй, было бы несправедливо по отношению к чероки требовать от них, чтобы они за 100 лет добились такого же прогресса, какого франки добились за 300, и если беспристрастно рассмотреть все факты, из них отнюдь не следует, что чероки не сравнялись бы с германцами по скорости развития, и больше того, чрезвычайно их превосходят. (Здесь и далее, если не указано отдельно, примен. авт.)
. Однако в очень многих аспектах — в идеях, одежде, привычках и образе жизни, в способах ведения войны и дипломатии — параллель очень близка и любопытна [5] Описание некоторых этих частностей см. в новелле Феликса Дана Felicitas, повествующей о воображаемом захвате римского пограничного города германским племенем. Другие см. в описании войн Карла Великого с саксами во «Введении в Средние века» Эмертона.
, и, если можно представить себе цивилизованную страну, захваченную отрядами воинов, которые в реальных достижениях материально стоят не выше наших лучших индейских племен, хотя и превосходят их по духу и морали, получившаяся картина не будет так уж неверна.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу