Дмитрий Мачинский - Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

Что касается нижнего ряда животных, то он целиком подчинен круговому движению вокруг моря против часовой стрелки, возможно косвенно говорящему о преобладающем направлении движения ритмов жизни (культурных импульсов? завоеваний? миграций?) вдоль восточного побережья Понта, кстати, совпадающем с предполагаемым направлением миграции и культурных импульсов из Сирии, Восточной Анатолии и Двуречья в Западное Предкавказье в период сложения и существования майкопской общности. Наряду с этим, круговое движение вокруг некоего «моря», повторенное и на втором сосуде из Большого майкопского кургана, говорит о сформировавшемся образе Понта как замкнутого моря; можно сказать, что это «циркумпонтийское» движение животных образно выражает и предвосхищает то циркумпонтийское историко-культурное единство, которое археологически улавливается с III тыс. до н. э.

Удивляет, что нижний ряд животных выполнен менее совершенно, чем верхний (рис. 1: 3; рис. 2) [13] К слову, нельзя безоговорочно принять наблюдение Б. Е. Дегена, поддержанное Ю. Ю. Пиотровским (Пиотровский 1994: 88), что якобы все копытные на сосуде имеют одинаковую конфигурацию тела и различаются лишь головами, ушами и хвостами; нет, они различаются также изгибом и посадкой шеи, степенью массивности груди и всего туловища, копытами. . Животные верхнего ряда изображены по одному канону: они строго профильны и идут шагом, не касаясь друг друга, и при этом прорисованы столь убедительно, что мы всегда без сомнения различаем их вид; причем если в случае со львом и быками можно предположить наличие исходных переднеазиатских схем (Трифонов 1998), то для изображения жеребца мы таких схем не знаем, и оно — несомненная удача мастера. В нижнем же ряду все животные изображены с отступлением от норм верхнего ряда: у кабана совершенно не «кабаньи» пропорции тела, раздвоенный на конце хвост, и только по морде с клыком мы понимаем, что изображен взрослый секач; хищник подо львом име-ет столь аморфную по очертаниям морду с разинутой беззубой пастью и столь «крысиный» хвост, что мы даже не могли бы отнести его к роду кошачьих, если бы не протянутая вперед лапа, которой он хватает козла, но движение этой лапы — само по себе отступление от канона: нарушена поза «шагания» и принцип «неприкосновения» животных; кроме того, хищник и мордой касается идущего впереди кавказского козла; у этого козла вопреки норме профильного изображения раскинутые в сторону рога изображены «в фас». Надо сказать, что рога различных животных и позднее изображали так в искусстве Ближнего Востока, но наш случай — один из древнейших и, так сказать, создает прецедент. Четвертое животное нижнего ряда изображено строго в профиль, идет шагом, никого не касается и выглядит вполне убедительно, за одним исключением: неясен его вид (какой-то козел или антилопа, возможно джейран, но характерные признаки джейрана выражены слабо).

В чем здесь дело: в меньшей тщательности мастера при работе над менее заметным нижним фризом, или же главный мастер лишь предварительно наметил нижний фриз, а исполнял его другой, менее опытный? Или же и разметка, и исполнение нижнего фриза сделаны другим мастером? Что-то может проясниться лишь после тщательного сравнения окончательных изображений с предварительной разметкой, которая обнаружена на сосуде (Пиотровский 1994: 87–88). Второе и третье предположения кажутся более вероятными, так как ряд особенностей именно нижнего фриза находит продолжение и разработку в изображении животных на поверхности второго серебряного сосуда из Большого майкопского кургана, несомненно выполненного другим, менее опытным мастером, чем авторы верхнего и даже нижнего фризов первого сосуда.

При некотором различии между верхним и нижним фризами в уровне исполнения, они и композиционно и, видимо, сюжетно объединены общим замыслом. Особенно тесна связь между изображениями разных фризов, помещенных «внутри Двуречья» друг под/над другом и объединенных темой охоты хищника на копытное. Наиболее выразительно связаны между собой охотящиеся звери. Во-первых, в обоих случаях это кошачьи. Во-вторых, у нижнего хищника от уха вниз идет своеобразный «воротник», отделяющий голову от шеи; происхождение его прозрачно: у расположенного над ним льва от уха вниз свисает отдельная прядь гривы. Изображая нижнего, безгривого хищника, второй (?) мастер скопировал механически эту прядь, дополнительно подчеркнув этим связь между двумя животными. Существенно, что в сделанных, видимо, позднее изображениях животных этот «воротник» становится обязательным признаком хищника. Такой же «воротник», только уже слившийся с ухом воедино, имеется у медведя на горловине сосуда; медведь по аморфности и неточности в изображении контуров фигуры и движения лапы сближается с животными нижнего фриза; еще позднее «воротники» — обязательная черта облика леопардов на втором сосуде (рис. 2: 2; рис. 4: 3).