Иван Саблин - Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Китайцы тоже стали жертвами целенаправленных этнических репрессий. После ликвидации китайских национальных организаций в конце 1922 – начале 1923 года власти Дальнего Востока приняли ряд других антикитайских постановлений; меры против китайского предпринимательства были нацелены на вытеснение китайцев из региона. Советско-китайский конфликт в зоне отчуждения КВЖД в 1929 году привел к выселению китайских граждан с территории СССР. Впрочем, это выселение не носило тотального характера, поскольку экономика советского Дальнего Востока по-прежнему зависела от китайской рабочей силы и еще в начале 1930-х годов китайские трудовые мигранты продолжали прибывать в регион. Но в 1936 году советское руководство начало полномасштабную антикитайскую компанию, ликвидировав «Миллионку» – китайский квартал Владивостока. За 1936 год 4202 китайцев выехали в Китай, в том числе 3682 с начала ликвидации китайских кварталов. С декабря 1937 по март 1938 года прошли массовые аресты и депортации китайцев. В 1938–1939 годах 11 198 китайцев были насильственно переселены в Синьцзян, Казахстан и отдаленные территории Амурской области и Хабаровского края (сформированные после разделения Дальневосточного края 20 октября 1938 года). Хотя антикитайские репрессии затронули не всех китайцев Дальнего Востока, они следовали в русле радикального российского национализма, возобладавшего на советском Дальнем Востоке [1042].

Российский национализм стал ключевым фактором большевистского успеха на Дальнем Востоке и их последующей политики в регионе. Монархическая риторика их оппонентов не смогла мобилизовать жителей Дальнего Востока, критиковавших сотрудничество монархистов с Японией. Большевики, обратившиеся к региональному и оборонческому аспектам российского национализма, были более успешны. Наряду с ростом военной поддержки со стороны Советской России и выводом японских войск из Приморской области это стало одним из факторов, позволивших ДВР в конце октября 1922 года одержать победу над Приамурским земским краем и объединить российский Дальний Восток под своей властью. Присоединение ДВР к Советской России в ноябре 1922 года было представлено как национальное воссоединение и не вызвало крупных протестов ни на Дальнем Востоке, ни за границей.

Антиимпериалистическая риторика большевиков шла рука об руку с политикой нового империализма [1043]как в Монголии, так и в самой ДВР. Дальневосточная республика была связана с Советской Россией асимметричными экономическими, политическими и военными договорами. Подобно другим «союзным» республикам, она стала испытательным полигоном для разных подходов к реинтеграции бывшей Российской империи под руководством большевиков. Конфедеративный подход, сторонником которого был Ленин, был опробован на Генуэзской конференции – но к ДВР он, вероятно, был неприложим в силу того, что большинство ее населения составляли русские. К осени 1922 года конфедеративная модель сошла со сцены, и ей на смену пришел советский федеративный проект, в котором ДВР теоретически могла принять участие как одна из стран-основательниц Советского Союза. Однако преобладание в республике этнических русских дисквалифицировало ее и здесь: вместо членства в советской этнонациональной федерации или меньшей по размеру российской федерации автономных наций ДВР вступила в состав РСФСР как область.

В первые десятилетия советского правления на российском Дальнем Востоке преобладали русско-националистические тенденции. Хотя дальневосточные власти были вынуждены признать создание Бурят-Монгольской АССР, восточноазиатские меньшинства оказались вытеснены на обочину жизни и в конце 1930-х годов были в основном выселены из региона. Политика нового периода, характеризовавшаяся расизмом, оборонческой паранойей и попытками организовать в регионе европейскую переселенческую колонизацию, напоминала о временах Российской империи. Впрочем, дискурс внешней опасности СССР, а также государственные репрессии привели к гораздо более разрушительным последствиям, подорвав сельское хозяйство региона и усилия по переселенческой колонизации.

ДВР можно интерпретировать как большевистский спектакль, поставленный с целью прекращения японской интервенции, но этот спектакль не был ни тщательно срежиссирован, ни безупречно сыгран. Если же предметом анализа становится взаимодействие различных националистических и регионалистских дискурсов и движений, то ДВР предстает воплощением интеллектуальных течений Дальнего Востока и результатом хаотичной политической ситуации имперской трансформации. Сибирское областничество, сформулировавшее концепцию Сибири как особого региона, обладающего правом на автономию, внесло свой вклад в обсуждение Дальнего Востока как потенциальной автономной единицы, но дальневосточный регионализм не был так глубоко проработан, как сибирское областничество. Интеллектуалы и политики, поддерживавшие регионалистские идеи к востоку от Байкала, по преимуществу были образованными приезжими, что отличало их от западносибирских областников, родившихся в своем регионе. Несомненный интерес приезжего большевика Александра Михайловича Краснощёкова к децентрализации и регионализму, проявившийся впервые в 1917 году, сыграл решающую роль в концептуализации Дальневосточной республики, а установленный им контроль над потоками информации о регионе позволил ему в 1920 году убедить партийное руководство, что создание такой республики целесообразно.