Иван Саблин - Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Впрочем, дальневосточные власти пошли гораздо дальше в своей антикорейской политике. 17 октября 1925 года Президиум Приморского губернского исполкома предостерег от массовой корейской иммиграции и обратился в Дальревком с просьбой ограничить ее или полностью прекратить. 5 января 1926 года, на следующий день после того, как ВЦИК учредил Дальневосточный край, на совещании при Наркоминделе СССР под председательством Чичерина было принято решение, что наплыв китайцев и корейцев на территорию Советского Союза представляет собой серьезную опасность и что для его прекращения стоит принять все доступные меры. Таким образом, антикорейская политика получила одобрение верховного руководства страны. 10 мая 1926 года бюро Дальневосточного краевого комитета ВКП(б) запретило самовольный въезд иностранцев и допустило их административное выселение, объяснив это необходимостью предоставления земли европейским переселенцам. Ранее в 1926 году был ликвидирован и Союз корейцев [1038].

Несмотря на национально-оборонческие резолюции, указывавшие на имплицитное возвращение дискурса «желтой опасности», советское правительство продолжало сотрудничать с Корейской коммунистической партией, воссозданной в Сеуле 17 апреля 1925 года. В сентябре 1925 года, приветствуя создание корейской партии в Корее, ИККИ распустил владивостокское Организационное бюро. Восточный отдел ИККИ, продолжая агитировать за создание в Корее партии, подобной Гоминьдану, советовал корейским коммунистам избегать лозунгов введения Советской власти и вести кампанию за демократическую республику. Кроме того, он вновь подтвердил ограничение транснациональной деятельности, подчеркивая, что корейские коммунисты, находящиеся за пределами Кореи (в том числе и в СССР) не могут вмешиваться во внутренние дела Кореи и должны сотрудничать с корейскими партиями. Расширенный пленум ИККИ, проходивший с 12 февраля по 15 марта 1926 года, признал новую Корейскую коммунистическую партию секцией Коминтерна, несмотря на многочисленные возражения, исходившие, в том числе, от студентов Коммунистического университета трудящихся Востока и, по некоторым данным, Катаямы. В то же время московское руководство вновь доказало, что держит коммунистическое движение в Азии под своим контролем, создав 27 апреля 1926 года Дальневосточное бюро ИККИ с Войтинским во главе для руководства Японской, Китайской и Корейской коммунистическими партиями. Это бюро, в котором всем заведовали русские, просуществовало до начала 1927 года. Под его эгидой Корейская коммунистическая партия 16 июля 1926 года взяла на вооружение лозунг народно-демократической республики. В этом же месяце ЦК приказал Дальбюро реструктурировать корейские коммунистические организации российского Дальнего Востока по территориальному, а не по национальному принципу. Шанхайская резня 12 апреля 1927 года, в ходе которой многие китайские коммунисты были убиты или арестованы националистами, показала всю хрупкость союза Коминтерна с последними, но не изменила ориентации Коминтерна на корейских националистов [1039].

Во второй половине 1920-х годов и в особенности в 1930-е годы на советском Дальнем Востоке в полной мере проявились как политика российского национализма, так и возвращение советской власти к насильственным методам. С 1926 года возобновились репрессии против бывших противников большевизма и представителей духовенства. Начавшаяся в 1929 году коллективизация сельского хозяйства повлекла за собой новую волну репрессий, в том числе против буддизма в Бурят-Монгольской АССР. Многие большевики, некогда игравшие важную роль в регионе, тоже стали жертвами репрессий [1040]. Краснощёков, находившийся в заключении в 1923–1925 годах по обвинению в коррупции, Янсон, Шумяцкий, Кубяк и многие другие были расстреляны в 1937–1938 годах. Гамарник и Пшеницын в 1937 году покончили с собой. Оборонческий национализм перешел в паранойю, и в августе – сентябре 1937 года московское руководство, опасаясь японских шпионов, сначала приняло решение переселить корейцев из пограничных районов Дальнего Востока, а затем решило насильственно выселить всех корейцев из региона, дав ход первой тотальной этнической чистке в Советском Союзе. К 25 октября 1937 года 171 781 кореец был депортирован в Казахстан, Узбекистан и другие республики Средней Азии. Депортированных не считали преступниками, но их лишили самого необходимого, и многие умерли по дороге или сразу по прибытии. Те, кто выжил, не располагали свободой перемещения. Хотя перепись 1939 года еще обнаружила в Дальневосточном крае 246 корейцев, в результате этой этнической чистки демографическая картина региона полностью изменилась [1041].