Дмитрий Галковский - Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями [publisher - SelfPub]

Покушение вполне возможно, и противник имеет много шансов на успех. Я предлагаю поэтому следующее:

Бухарин вызван сюда. Через месяц (или 1 ½) мы его пошлем назад к жене. За это время подготовить

1) перевод его жены в другую санаторию, где меньше белых, где в окрестностях больше рабочих немцев коммунистов. Вероятно, можно найти такое место в Саксонии.

2) За это время подготовить 2−3 немецких рабочих коммунистов, не болтунов, и их поселить без ведома Бухарина, около его санатории, для охраны. Это трудно сделать, ибо все и вся – болтуны, пустомели, хвастуны. Но это надо сделать.

3) Жене Бухарина назваться её девичьей фамилией. Это её ПРАВО по нашим законам.

(Письмо Крестинскому, 26 апреля)

2274

Пересылаю письмо тов. Шкловского. Я его хорошо знаю по загранице (1908−1914), куда он эмигрировал уже будучи большевиком и членом партии. Ему хочется работать в России и в партии. Он работал в Москве – и в городском управлении (Владимирский видел его на этой работе), и в Наркоминделе, в Наркомземе; кажется, вполне «спелся» он только с Наркоминделом, где его ценили. В остальных местах были не то нелады, не то неполные лады или что-то в этом роде, ибо в итоге получилась для него невозможность сговориться о работе в России. Шкловский старый партиец, и его (как видно из письма его) крайне огорчает, что ему «не дают» работать в России. Он нервничает; является у него опасение, что его «удаляют» и т. п. (У него семья, дети; нелегко приспособиться в голодной и холодной России. Знает Шкловского по загранице и Апфельбаум и Сафаров и все, бывшие в Швейцарии в 1908—1917 гг.) Напишите или поручите Вашему секретарю письмо Шкловскому (в Берлин через Крестинского) с запросом, чего бы он хотел, и поставьте потом в Секретариате. Нельзя «швыряться» людьми, надо повнимательнее отнестись.

(Письмо Джугашвили, 27 апреля)

2275

Старая буржуазная и империалистская Европа, которая привыкла считать себя пупом земли, загнила и лопнула в первой империалистской бойне, как вонючий нарыв. Как бы ни хныкали по этому поводу Шпенглеры и все способные восторгаться (или хотя бы заниматься) им образованные мещане, но этот упадок старой Европы означает лишь один из эпизодов в истории падения мировой буржуазии, обожравшейся империалистским грабежом и угнетением большинства населения земли. Это большинство теперь проснулось и пришло в движение, которое не в силах остановить самые сильные и «могущественные» державы. Куда им! Теперешние «победители» в первой империалистской бойне не в силах победить даже маленькой, ничтожно маленькой Ирландии, не в силах победить даже той путаницы, которая создалась между ними самими в финансовых и валютных вопросах. А Индия и Китай кипят. Это – свыше 700 миллионов человек. Это, с добавлением окрестных и вполне подобных им азиатских стран, большая половина населения земли. Там надвигается, неудержимо и всё быстрее надвигается, 1905 год, – с тем существенным и громадным отличием, что в 1905 году революция в России могла ещё пройти (по крайней мере, сначала) изолированно, т. е. не втягивая сразу в революцию другие страны. А растущие в Индии и в Китае революции уже сейчас втягиваются и втянулись в революционную борьбу, в революционное движение, в международную революцию. <���…> Когда основывалась старая «Искра», в 1900 году, в этом участвовал какой-нибудь десяток революционеров. Когда возникал большевизм, в этом участвовало, на нелегальных съездах Брюсселя и Лондона в 1903 году, десятка два революционеров. В 1912—1913 годах, когда возникла легальная большевистская «Правда», за ней стояли десятки и сотни тысяч рабочих <���…> В ноябре 1917 года на выборах в учредилку голосовало за большевиков 9 миллионов из 36. <���…> Такова маленькая цифирная картинка «ускорения» всемирного революционного движения за последнее двадцатилетие. Очень маленькая, очень неполная картинка, в которой очень грубо выражена история всего только 150-миллионного народа, тогда как за эти двадцать лет началась и выросла в непобедимую силу революция в странах с населением до одного миллиарда и свыше (вся Азия, да не забыть ещё Южной Африки, которая недавно напомнила о своей претензии быть ЛЮДЬМИ, а не рабами, и напомнила не совсем «парламентски»). И если какие-нибудь, извините за выражение, «шленглерята» умозаключат отсюда (всякой глупости надо ожидать от «вумных» вождей II и II ½ Интернационалов), будто этим расчётом исключается из революционных сил пролетариат Европы и Америки, то мы ответим: упомянутые сейчас «вумные» вожди рассуждают постоянно так, будто из того обстоятельства, что через девять месяцев после зачатия следует ожидать рождения ребенка, вытекает возможность определить и час, и минуту родов, и положение ребенка при родах, и состояние роженицы во время родов, и точную степень болей и опасностей, которые предстоит претерпеть ребенку и роженице. «Вумные» люди! Они никак не могут догадаться, что с точки зрения развития международной революции переход от чартизма к лакействующим перед буржуазией Гендерсонам, или от Варлена к Реноделю, или от Вильгельма Либкнехта и Бебеля к Зюдекуму, Шейдеману и Носке есть лишь нечто вроде «перехода» автомобиля от гладкого и ровного шоссе в сотни верст к грязной, вонючей лужице на том же шоссе, к лужице в несколько аршин. Люди сами творят свою историю. Но чартисты, Варлены и Либкнехты творят её своей головой и своим сердцем. А вожди II и II ½ Интернационалов «творят» её совсем другими частями тела: удобряют почву для новых чартистов, для новых Варленов, для новых Либкнехтов.