Кэтрин Мерридейл - Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

И вот миновало сто лет с тех пор, как “пломбированный” вагон под немецкой охраной пересек Европу, но тревожное эхо этой истории звучит по сей день. В России, где моменты надежды и общего участия в судьбе страны были, к сожалению, столь редки, оно звучит в особенности болезненно. Сама мысль о власти ужасала политиков, которые волей случая вынуждены были принять на себя бразды правления весной 1917 года. И вместо того чтобы обратить все свои усилия на врачевание народных бедствий, которые и выдвинули их во власть, они по большей части эксплуатировали эти бедствия для манипуляции массами. Националистические газеты использовали голодных искалеченных ветеранов для шантажа общественности, чтобы вынудить изможденных людей одобрить очередной год войны. Правые возлагали вину на евреев и социалистов, левые науськивали публику на всех, на кого они решили наклеить ярлык буржуа, – и в конце концов демократии, словно паршивой собаке, оставалось лишь пугливо красться где-то на задворках революции. И напротив: всё, что говорил Ленин, могло на какое-то время показаться утешительным – но нельзя освободить людей, дав им диктатуру, а насилие не может принести людям мир.

Иностранцам в этой драме тоже пришлось сыграть волнующие роли. История, начавшаяся для некоторых из них (для Хора или Нокса) как увлекательное приключение, обернулась трагедией для всех участников событий. Так и в недавнем прошлом – и не только в славянских странах – бывало, что наступала полная надежд весна и мы видели толпы поющих людей с цветами, флагами и свечами. Когда сегодня рушится очередная тирания (и каждое честное сердце радуется), ушлые политики в правительствах великих держав тоже всегда предлагают вмешаться, надавить, сплести интригу и поддержать ту или иную фракцию – при этом совершенно в них не разбираясь.

В 1917 году предшественники этих политиков в Западной Европе имели в отношении России вполне ясные цели. Все они стремились к военному превосходству, желали выиграть войну, а затем и дальше сохранять свое влияние в мире. Но они хотели также выгод после наступления мира – скупать русские природные богатства и продавать в цветущие города России фирменное мыло для бритья. С тех пор могла измениться иерархия приоритетов, но не сущность советников власти и не их главные цели. В 1917 году планы всех иностранных участников русской трагедии провалились. Но при этом европейские державы умудрились уничтожить первый и последний шанс на создание и развитие свободной российской демократии – чего желали и на что надеялись столь многие.

Неприятным открытием для европейских акторов всей этой истории была ее стоимость. Германское Министерство иностранных дел могло сколько угодно негодовать по поводу бессовестных запросов Парвуса, но после ленинского путча эти суммы выглядели скорее как карманная мелочь. К маю 1918 года, когда Россия уже превратилась в поле битвы для всех оттенков белого и красного, тайные агенты участвующих в мировой войне европейских государств ворочали громадными суммами. Граф Вильгельм фон Мирбах, посол Германской империи в Москве, новой столице России, просил инструкций у своего берлинского руководства:

Я все еще стараюсь противодействовать усилиям Антанты и поддерживать большевиков. Однако я был бы признателен за разъяснение, могут ли быть, с учетом текущей ситуации, оправданны более высокие затраты для обеспечения немецких интересов.

Ответ был недвусмысленным: оправданны любые затраты; если потребуются дополнительные суммы, запрашивайте телеграфом. Мирбах дал знать, что ежемесячно ему необходимо иметь в распоряжении три миллиона рейхсмарок. Две недели спустя в секретном меморандуме предполагаемая сумма выросла до 40 миллионов марок или даже больше. В качестве одной из причин было упомянуто конкурирующее финансовое давление со стороны Великобритании и Франции 3.

И все же расходы были не худшим из зол. Другое неприятное открытие состояло в том, что у Ленина и его сторонников были некоторые самостоятельные планы, на которые даже немецкие военные не могли повлиять. Через два месяца после прихода большевиков к власти руководимый Радеком стокгольмский центр (согласно немецкому меморандуму от января 1918 года) развернул агитацию на территории самой Германии. Люди Радека призывали солдат рейхсвера бросать оружие, разжигали революцию и (согласно одному из рапортов от января 1918 года) даже атаковали верных слуг кайзера. Возмущенный заместитель статс-секретаря (министра иностранных дел) в Берлине жаловался, что большевистская пропаганда рисует членов кабинета в виде рабовладельцев и угнетателей рабочих: