Боб Блэк - Азбука анархизма

Вся эта революционная тема напоминает коммунизм, которого никто не хочет.

Анархисты и марксисты были врагами с 1850-х годов. Хотя они иногда объединялись против общих врагов, таких как монархисты во время русской революции и фашисты во время Испанской гражданской войны, коммунисты всегда предавали анархистов. Начиная с Карла Маркса и до Иосифа Сталина марксисты осуждали анархизм.

Некоторые анархисты, последователи Кропоткина, называют себя «коммунарами», а не коммунистами. И они противопоставляют их свободный коммунизм, возникающий снизу – добровольное обобществление земли, средств и труда в местных сообществах, где люди знают друг друга – коммунизму, навязанному силой государства, национализации земли и производственных мощностей, отрицающему все местные автономии и превращающему рабочих в бесправных государственных служащих. Можно ли найти более непохожие друг на друга системы?

Анархисты приветствовали и в самом деле участвовали в свержении европейского коммунизма. Некоторые иностранные анархисты (в отличие от американского правительства) помогали диссидентам Восточного блока на протяжении многих лет. Анархисты в настоящее время действуют во всех бывших коммунистических странах, а также в других бывших авторитарных странах (режимы которых правительство США поддерживало), таких как Греция, Турция, Испания, Португалия, Бразилия, Аргентина, Филиппины и т. д.

Коммунистический коллапс, конечно, подорвал авторитет большинства американских и европейских левых, но не анархистов, многие из которых вообще не считают себя левыми. Анархизм возник прежде марксизма и продолжает быть актуальным после него.

Анархисты оправдывают насилие?

Кто-нибудь оправдывает насилие ради насилия? Уж точно не анархисты. От анархистов меньше насилия, чем от демократов, республиканцев, либералов и консерваторов. Все перечисленные люди только кажутся отрицающими насилие, потому что они используют государство для выполнения своей грязной работы – быть жестоким вместо них. Но насилие есть насилие. Ношение форменной одежды или размахивание флагом ничего не меняет. Государство насильственно по определению. Полиция регулярно совершает насилие, которое называется преступлением, если совершается не полицейским. Без насилия в отношении наших анархистских предков (охотников-собирателей и фермеров) сегодня не было бы государства. Некоторые анархисты оправдывают насилие и некоторые из них его применяют – но все государства применяют насилие постоянно .

Некоторые анархисты, в традиции Толстого, принципиально являются пацифистами и отказываются от насилия. Относительно небольшое число анархистов не исключают переход в наступление против государства. Большинство анархистов полагаются на самооборону, а также допустят определённый уровень насилия в революционной ситуации.

Вопрос на самом деле заключается не в выборе между насилием и ненасилием, а в прямом действии . Анархисты считают, что люди – все люди – должны взять свою судьбу в свои руки, индивидуально или коллективно, законно или незаконно, с привлечением насилия или без оного, неважно.

Какова же в точности социальная структура анархистского общества?

Большинство анархистов «в точности» не уверены. Мир станет совсем другим местом после того, как правительство упразднится. Нам просто нужно будет взглянуть на мир вокруг, оставленный нам государством, и понять, что мы можем сделать с этим. Это то, что представляет собой анархия: решения для себя.

Анархисты, как правило, предлагают не проекты, а некие основополагающие принципы. Они говорят, что взаимопомощь (сотрудничество вместо конкуренции) является самой лучшей основой общественной жизни. Они индивидуалисты в том смысле, что они думают: общество существует для блага человека, а не наоборот. Они выступают за децентрализацию , а это означает, что основой общества должны быть локальные сообщества. Эти сообщества затем объединяются в федерацию – ради взаимопомощи – но лишь в целях координации той деятельности, которая не может быть прерогативой одной местной общины.

Анархистская децентрализация опрокидывает существующую иерархию. Сегодня чем выше уровень власти, тем больше там власти. При анархии высшие уровни ассоциации вообще не являются государственными органами. Они не имеют полномочий принуждения, и чем они выше, тем меньше компетенции делегируется снизу. Тем не менее анархисты осознают риск того, что эти федерации могут стать бюрократическими и государственными. Мы утописты, но мы также реалисты. Мы должны пристально следить за такими федерациями. Как выразился Томас Джефферсон, «цена свободы – вечная бдительность».