Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Министр авиации прибыл на званый обед, вооружившись скверными известиями, полученными от Вьюлемена. «Положение совершенно отчаянное, — говорил он. — Немцы вырвались так далеко вперед, что, вероятно, французам в течение многих лет не удастся догнать их. Герма-

1Активный «мюнхенец», о взглядах которого может свидетельствовать следующее письмо, направленное им Рузвельту в мае 1938 года: «Как я считаю, наступила бы величайшая трагедия, если бы Франция в целях оказания помощи Чехословакии предприняла наступление на линию Зигфрида... Результат может быть единственным: полное разрушение Западной Европы и большевизм от одного конца континента до другого...» (Овсяный И. Д. Тайна, в которой рождалась война, стр. 211—217.) — Прим. ред.

ян я ежемесячно выпускает от 500 до 800 самолетов, в то время как Франция — всего 45—50, а Англия — только 70 самолетов». На самом деле это были сильно преувеличенные данные: немецкая авиационная промышленность в это время переживала кризис, и Геринг был сильно обеспокоен состоянием своей авиации.

Когда ля Шамбр попросил Линдберга высказаться по этому вопросу, последний отказался привести какие-либо цифры относительно числа выпускаемых самолетов в любой из тех стран, которые он посетил, но подтвердил опасения ля Шамбра, что Германия обладает подавляющим превосходством в воздухе, и выразил убеждение, что военно-воздушные силы Германии сильнее, чем у всех других стран Европы, вместе взятых. Ля Шамбр спешно покинул замок, чтобы доложить об услышанном премьеру Даладье и министру иностранных дел Боннэ, и вскоре в Париже усилились панические настроения.

Содержание разговора, состоявшегося во время званого обеда, Буллит передал в Вашингтон; копия этого доклада затем дошла и до посла США в Лондоне Джозефа П. Кеннеди, который поддерживал тесные связи с английским премьер-министром. Они встречались и рань ше, когда Чемберлен был министром финансов, а Кеннеди — миллионером-бизнесменом с финансовыми связями в Вашингтоне, и быстро установили должные взаимоотношения. Оба были в некотором роде «практичные люди», чем восторгался Гораций Вильсон, подразумевая под этим, что они не позволят себе поддаваться влиянию чувств. Взгляды обоих на европейскую обстановку совпадали, и они считали, что может быть только одно решение: идти на соглашение с немецким рейхом.

Американский посол заверил немецкого посла в Лондоне Герберта фон Дирксена, что он сделает все возможное, чтобы удержать Соединенные Штаты в стороне от любой войны в Европе. Затем он написал речь, с которой собирался выступить 2 сентября в Абердине. Предварительно Кеннеди обсудил текст этой речи с Чемберленом (теперь они регулярно консультировались), и в тексте было оставлено такое предложение: «Я не могу этого понять, хоть убей, почему кто-то должен идти воевать ради того, чтобы спасать чехов». Когда в государственном департаменте увидели проект этой речи, последовало указание послу смягчить выражения; посол отказался выпол-

пить это указание. Доложили президенту Рузвельту, который в беседе с министром финансов Генри Моргеитау заметил по поводу инцидента с Кеннеди: «Этого молодого человека следует довольно сильно ударить по рукам». Телеграммой послу был передан приказ президента убрать это предложение, и он выполнил полученное указание с большой неохотой.

В то время как полковник Линдберг превозносил непреодолимую мощь немецких военно-воздушных сил, руководители этих самых военно-воздушных сил, наоборот, с тревогой подсчитывали свои возможности в случае войны на два фронта, которая могла оказаться вполне реальной, если Англия и Франция придут на помощь Чехословакии. Руководители германских ВВС были недовольны качеством своих самолетов. Они вполне отчетливо сознавали, что не смогут предпринимать операций против своего основного противника — Англии, пока у них не будет аэродромов в Голландии и Бельгии. Эти аэродромы нужно было захватывать силами немецких сухопутных войск. В то же время немецкая армия переживала свои собственные тревоги, ибо она тоже не была подготовлена к войне на два фронта. Она совершенно не была готова наступать одновременно на Чехословакию, имевшую хорошо подготовленные вооруженные силы, и на Нидерланды — с целью захвата аэродромов.

На протяжении всего лета 1938 года определенные круги командования немецких сухопутных войск не раз посылали в Лондон своих доверенных лиц, чтобы выяснить намерения англичан и просить их противиться осуществлению Гитлером плана захвата Чехословакии. Первым таким посланцем был армейский офицер старой прусской школы Эвальд фон Клейст-Шмензин. Он поехал в Англию по поручению бывшего начальника штаба сухопутных войск генерала Людвига Бека (который летом 1938 года подал в отставку в знак несогласия с планами Гитлера) и ряда других генералов и гражданских чиновников высшего ранга. Клейст-Шмензин уже был на подозрении у гестапо как настроенный антинацистски, и поэтому ему, разумеется, никогда официально не разрешили бы поездку за пределы Германии; однако в данном случае с помощью одного из участников заговора против Гитлера шефа абвера адмирала Канариса он был снабжен фаль-