Леонид Млечин - Гитлер против Сталина

«Стремительным натиском части Красной армии разгромили польские войска, выполнив в короткий срок свой долг перед Советской Родиной» , — говорилось в приказе наркома обороны по случаю очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.

Боевые действия продолжались двенадцать дней. Поляки воевали смело и достойно. За четыре недели войны немцы понести тяжелые потери: девяносто тысяч убитых и шестьдесят три тысячи тяжелораненых.

«Начиная с 22 сентября, после эвакуации дипломатического корпуса,

Варшаву бомбили круглосуточно, — вспоминал находившийся в городе Ричард Пайпс. — Днем бомбардировщики «Штука» кружили над беззащитным городом, пикируя с визжащим звуком, сбрасывали бомбы на гражданские цели, а ночью начинался артиллерийский обстрел…

23 сентября радиостанция замолчала, уничтоженная бомбами. На следующий день не было воды (газа уже давно не было)…

Артиллерийский обстрел громыхал в течение всего дня и вечера 24 сентября, а 25 утром нас разбудил звук падающих бомб. Не было уже противовоздушной обороны или польских самолетов, раздавалась лишь кое–где пулеметная стрельба…

Дома рушились, хороня под обломками тысячи мирных жителей. Толпы почти отупевших людей с детьми и котомками бежали по улицам. Германские пилоты, самые гнусные стервятники в мире, летели очень низко, обстреливая улицы из пулеметов. К вечеру Варшава была объята пламенем и напоминала Дантов ад…

Я никогда не забуду зрелище, которое предстало перед моими глазами на углу улиц Маршалковская и Цельна: лошади, мечущиеся или распластанные на тротуаре, горящие дома, люди, мечущиеся в поисках убежища…

26 сентября польские власти и германские военные начали переговоры. Варшава капитулировала на следующий день. Объявлялось перемирие на сорок два часа. В 14 часов двадцать седьмого пушки замолчали и самолеты исчезли. Воцарилась жуткая тишина.

30 сентября немцы вошли в город. Я встречал их передовую часть. Открытая военная машина остановилась на углу улиц Маршаковская и Аллеи Ерозолимских, в самом центре Варшавы. Молодой офицер, сидевший рядом с шофером, встал и сфотографировал толпу, ее окружившую…

6 октября приехал Гитлер, чтобы триумфально созерцать завоеванную столицу. Я видел его из нашего окна на четвертом этаже. По пути его следования вдоль улицы Маршалковская, главной улицы города, через каждый метр стояли вооруженные немецкие солдаты. Он ехал в открытом «мерседесе», стоял в знакомой позе, отдавая нацистский салют. Я подумал, что его легко можно убить».

За неделю до войны, выступая перед своими генералами, Гитлер говорил:

— С осени 1938 года у меня возникло решение идти вместе со Сталиным. В сущности есть только три великих государственных деятеля во всем мире — Сталин, я и Муссолини. Муссолини — слабейший. Сталин и я — единственные, кто видит будущее. Таким образом, через несколько недель я протяну Сталину руку на общей германо–русской границе и вместе с ним осуществлю раздел мира.

Пока что руки друг другу протянули генералы вермахта и Красной армии. В Гродно совместный парад вместе с немецкими генералами принимал будущий маршал и дважды Герой Советского Союза Василий Иванович Чуйков, тогда комкор.

В Бресте в честь «советско–германского братства по оружию» 22 сентября тоже был проведен совместный парад. Найден приказ, составленный в штабе немецкой 20‑й дивизии 21 сентября 1939 года:

«1. По случаю принятия Брест–Литовска советскими войсками 22 сентября 1939 года во второй половине дня, между 15:00 и 16:00 состоится прохождение маршем у здания штаба 19‑го армейского корпуса перед командиром 19‑го корпуса Гудерианом и командиром советских войск…»

Парад принимали танкисты — немецкий генерал Хайнц Гудериан и комбриг Семен Моисеевич Кривошеин. Гудериан писал после войны в «Записках солдата»: «Кривошеин владел французским языком, поэтому я смог легко с ним объясниться. Все вопросы были удовлетворительно для обеих сторон разрешены… Наше пребывание в Бресте закончилось парадом и церемонией с обменом флагами». В следующий раз Гудериан и генерал–майор Кривошеин встретятся через два года, в июле сорок первого, в бою под городом Пропойском, который Сталин прикажет переименовать в Славгород. Военная судьба Кривошеина сложилась удачнее, чем у Гудериана. Командуя механизированным корпусом, Кривошеин отличился в берлинской операции, за что был удостоен звания Героя Советского Союза.