Леонид Млечин - Гитлер против Сталина

Почему фюрер взял в личные врачи Теодора Морреля, специалиста по кожным и венерическим заболеваниям? Выбор казался очень странным. Моррель действительно был специалистом по кожным и венерическим заболеваниям. Но он быстро сообразил, что ему надо выйти за пределы своей узкой специализации. Мастер саморекламы, он уверял, что знаменитый русский биолог и патолог Илья Ильич Мечников, создатель теории иммунитета, перед смертью раскрыл ему секреты борьбы с инфекционными заболеваниями.

Моррель тонко угадал психические проблемы своего пациента и стал ему необходим. Когда у фюрера что–то болело, Моррель прописывал ему пилюли, содержавшие стрихнин и беладонну, которые, конечно же, снимали болезненные ощущения, но оказывали серьезное побочное воздействие. Моррель вообще давал фюреру только сильнодействующие препараты, будь то снотворные или болеутоляющие.

Гитлер горстями принимал лекарства — снотворные, препараты для улучшения пищеварения, гормоны, витамины, глюкозу, стимулирующие препараты. Уловив желание Гитлера лечиться, Моррель прописывал ему бесчисленное количество инъекций. При этом дерматолог и венеролог Моррель не обращал внимания на реальный недуг Гитлера — высокое кровяное давление. Чем дольше сохраняется высокое давление, тем это опаснее, потому что ведет к нарушению мозгового кровообращения.

А доктор Моррель держал своего пациента на возбуждающих препаратах — кофеине и первитине. Когда привычная доза переставала действовать, Моррель ее увеличивал. Под воздействием такого лечения завораживающий взгляд Гитлера приобрел опасный блеск. Уверенность в себе сменялась агрессивностью. Он терял контроль над собой… Во время войны Гитлер избегал поездок на фронт. И уж тем более не удавалось уговорить его встретиться с солдатами или посетить госпиталь. Гитлер избегал передовой, потому что не хотел видеть раненых и искалеченных. Не сочувствовал и не сопереживал чужим страданиям.

Он был абсолютно равнодушен к солдатам, которые воевали и умирали по его приказу. Отказывался осматривать разрушенные бомбардировками города, хотя пропагандисты считали полезным появление фюрера среди погорельцев, им хотелось показать, что народ и партия едины.

Гитлера много снимали вместе с собаками. Любовь к животным пропагандисты называли выигрышной для фюрера Великогерманского рейха. Чего немцы не знали, так это то, что Гитлер требовал от своих собак безусловного подчинения. Если его любимая Блонди не выполняла команды, ее стегали. Гитлер тут же ее прощал и начинал ласкать.

Это характерное для него сочетание чувств — жестокость и сентиментальность. Гитлер мог сокрушаться по поводу брошенной собаки, плачущего ребенка, даже сломанного цветка, но считал правильным уничтожение целых народов. Впрочем, с той же легкостью он пожертвовал и собственным народом. И утащил с собой в могилу всех, кого смог.

Печально знаменитая фраза — «Когда я слышу слово «культура», я хватаюсь за пистолет!» — вошла в историю. Обыкновенно ее приписывают имперскому министру народного просвещения и пропаганды Йозефу Геббельсу. В реальности ее произносит один из героев пьесы немецкого драматурга Ханса Йоста.

В 1933 году Йост пережил величайший триумф. В день своего рождения Адольф Гитлер приехал в «Берлинер театр», чтобы посмотреть посвященную ему пьесу Йоста под названием «Шлагетер». Бывшего офицера рейхсвера Альберта Лео Шлагетера, расстрелянного после Первой мировой французскими оккупационными войсками, нацисты считали героем.

Постановка понравилась фюреру и была названа патриотической. Пьесу включили в обязательную школьную программу. Ее поставили сто пятнадцать театров, и автор заработал огромные деньги. Его назначили президентом германской академии литературы и президентом имперской палаты письменности.

Ханс Йост познакомился с рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером. Это были родственные души. «Кто не верит, — писал Ханс Йост, — тому нечего и рот раскрывать. Поэт — это фанатик, который видит больше, чем лежит на поверхности, который требует больше, чем ему предлагают, который верит больше, чем понимает разумом».

Для них обоих разум не значил ничего, зато вера — все. Это станет принципом государственного устройства, Не задавай лишних вопросов, не испытывай сомнений, просто верь своим начальникам и исполняй приказы.

«Для Генриха Гиммлера, — вспоминал один из хорошо знавших его людей, — Германия была лишь территорией, за безопасность которой он отвечал. Если что–то разрушалось, это следовало исправить. Или уничтожить. Если что–то заболевало, это следовало поместить в карантин. Источник инфекции следовало стерилизовать или ликвидировать. Страдания животных не слишком волнуют фермеров, поставляющих свежее мясо на рынок. Себя Гиммлер рассматривал как своего рода вселенского коновала, ответственного за селекционное разведение стоящих особей» .