Леонид Млечин - Гитлер против Сталина

В годы Веймарской республики нацистская пропаганда приложила немало усилий для того, чтобы представить жизнь в демократической стране как катастрофическую. Преувеличивалась преступность, декадентство, социальные беспорядки и насилие (большая часть которого была действиями самих нацистов). Придя к власти, Гитлер выставлял себя борцом за справедливость и мораль, поборником закона и порядка.

Партия распространила влияние на все секторы общества. Миллионы немцев так или иначе были с ней связаны. Партийные секретари и аппаратчики занимали должности и руководящие кресла, продвигались по карьерной лестнице в системе, которая целиком и полностью зависела от фюрера. Боролись за продвижение по этой лестнице, за внимание начальства в вождистской системе.

Разумеется, помимо фанатиков в стране были скептики. И даже, хотя они не могли высказать это открыто, — инакомыслящие, люди, презиравшие Гитлера и ненавидевшие нацизм по моральным соображениям. Однако очень трудно, почти невозможно было противостоять Гитлеру во время его триумфов. Пропаганда создавала атмосферу тотального восхищения, что тоже нельзя сбрасывать со счетов. Немцы, которые могли быть против нацистов или как минимум выражать сомнения, — публично демонстрировали полнейшую поддержку политики партии и правительства.

Фюрер ловко дистанцировался от непопулярных мер. Недовольство и раздражение практикой нацистского режима переносилось на его подчиненных. Популярность Гитлера создавала ему особое положение внутри нацистской верхушки — в тот момент, когда в 1938–1939 годах некоторые из них, в том числе второй человек в рейхе Герман Геринг, просыпались в холодном поту от страха перед войной с коалицией западных держав.

Власть над массами означала избавление от всех возможных ограничений. Благодаря этому идеологические утопии фюрера превратились в практическую политику. Ради расширения жизненного пространства немецкого народа он устроил мировую войну, а во имя торжества расовой идеологии приступил к уничтожению евреев.

Адольф Гитлер сам поверил в свое величие и непогрешимость. Эта перемена произошла в нем в 1935–1936 годах, когда он стал с порога отвергать любые сомнения и возражения. Его речи приобрели мессианский характер. Низкопоклонство армии чиновников, сладкая лесть пропаганды только укрепили уверенность фюрера в том, что судьба Германии в его руках и он один способен добиться победы в будущей грандиозной битве. Отныне он считал себя избранным провидением, чтобы вести страну и мир.

Покорность судьбе, а не энтузиазм — вот реакция немцев на войну с Польшей в сентябре 1939 года. Адольф Гитлер исчерпал возможности роста популярности. Большинство населения хотело мира. Гитлер же жаждал войны. Выступая перед редакторами нацистских газет в Мюнхене, фюрер признал необходимость обманывать сограждан:

— Обстоятельства заставляли меня десятилетиями говорить только о мире. Только благодаря тому, что я делал упор на стремление Германии к миру, стало возможным вооружить немецкий народ оружием, необходимым для следующего шага.

В сентябре 1939 года основная масса немцев уверилась в том, что у Гитлера все получается и что их судьба тесно переплетена с судьбой фюрера. Толпа готова была исполнить любые его приказы. Когда победы сменились поражениями, и приближающийся разгром разрушил харизматический образ Гитлера, роковые узы, связавшие фюрера с народом в «счастливые тридцатые», не позволили немцам вырваться на свободу.

Они не посмели восстать против тирана, погубившего их родину. Немецкий народ, когда–то поддержав триумф Гитлера, обречен был пережить катастрофу, к которой фюрер привел страну и людей.

Распространенное представление об экономическом превосходстве Германии — результат исторического воображения.

Перед Второй мировой экономический уровень Европы определяла не Германия, а Великобритания, которая к началу ХХ века была первым на континенте индустриальным государством с преобладающим городским населением.

Немцы постоянно сравнивали себя с англичанами, но Германия проигрывала в сравнении с Англией, где был более высокий уровень жизни и более развитая экономика. Экономика Германии находилась на среднеевропейском уровне. Сегодня ее можно было бы сравнить с экономикой Ирана или Южной Африки, вполне успешно развивающихся, но далеко не передовых государств. Уровень потребления и уровень жизни немцев сильно отставал от их более развитых соседей на Западе Европы.