Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Некоторые страны с авторитарным или тоталитарным режимом не имеют столь же полезного исторического опыта, как тот, на который опирались чехи. Помогает и демократическое прошлое, и наличие символов свободы и демократии, которые можно было бы использовать. И все же не слишком подходящее политико-культурное наследие не означает, что народам суждено оставаться под диктатурами вечно. Ничего подобного. В каждой из стран, которые сегодня считаются демократиями, когда-то правили авторитарные военачальники или абсолютные монархи.

Лидеры могут играть особенно важную роль в переходных периодах от авторитаризма к демократии. Во времена политических неурядиц степень их приверженности демократическим ценностям может иметь решающее значение и для создания условий такого прорыва, и для его осуществления. Михаил Горбачев был преобразующим лидером (я буду утверждать это в главе 4), но ему и его соратникам в Советском Союзе пришлось решать очень нелегкую задачу. Радикальным переменам, которые инициировал последний руководитель Советского Союза, противостояли не только исключительно мощные привилегированные круги, но и то, что его оппоненты могли опираться на важные элементы российской политической культуры. Именно они легли в основу правления постсоветских российских лидеров, которые свели на нет систему сдержек во власти высшего руководства, возникшую в последние годы существования Советского Союза, и сохранили демократические формы, почти полностью выхолостив их суть. Произошел возврат к конформистскому мировоззрению, согласно которому считается естественным и разумным не спорить с властью, какой бы она ни была. В России так называемая «популярность» лидера зачастую зависит от «представления о том, насколько прочно он удерживает рычаги управления». Удачной иллюстрацией служит интервью, взятое у избирательницы перед президентскими выборами 1996 года. На вопрос, кого из кандидатов она поддерживает, она назвала кандидата от Коммунистической партии Геннадия Зюганова, но оговорилась, что голосовать будет за Бориса Ельцина. На вопрос «почему», последовал ответ: «Вот когда Зюганов станет президентом, тогда и буду за него голосовать». Считается, что власть обеспечивает авторитет и в свою очередь требует уважения и преданности. Как заметили Иван Крастев и Стивен Холмс, если бы Путин вдруг стал «всего лишь одним из нескольких действительно внушающих доверие кандидатов на президентский пост, он уже не был бы Путиным, за которого готов голосовать оппортунистически почтительный электорат» [170].

Социологические опросы предоставили немало свидетельств верности традиции, которая увязывает легитимность власти с наличием сильного правителя. В 2000 году институт под руководством Юрия Левады (до его смерти в 2006 году считавшегося уважаемым старейшиной российских исследователей общественного мнения) проводил среди сограждан опрос, кого из своих руководителей двадцатого века они считают самым выдающимся деятелем. Выявленная по результатам первая пятерка состояла из очень разноплановых личностей во всех отношениях, кроме одного: всем им было свойственно враждебное отношение к демократии. Они были в лучшем случае авторитарными, а в худшем — тоталитарными лидерами. На первом месте был Иосиф Сталин, на втором — Владимир Ленин. На третьем месте оказался Юрий Андропов, в течение пятнадцати лет возглавлявший КГБ, а затем руководивший КПСС с 1982 года вплоть до своей смерти в 1984-м. Леонид Брежнев, руководитель СССР с 1964-го по 1982-й, занял четвертую позицию, а на пятом месте был последний царь Николай II, свергнутый в 1917 году [171].

Важно добавить, что данные целого ряда других опросов говорят о том, что российское население в большей степени поддерживает демократию, чем это транслирует политическая элита. Лишь незначительное число россиян считает, что они живут при демократии, тогда как большинство считает ее самым подходящим способом управления их страной. Однако, рассказывая об этих результатах, Тимоти Колтон и Майкл Макфол отмечают и менее обнадеживающие: так, когда россияне были вынуждены выбирать между демократией и сильным государством, первой отдали предпочтение лишь 6 % опрошенных [172]. Такому предпочтению созвучны и результаты трех опросов, проводившихся в российском городе Ярославль в 1993, 1996 и 2004 годах. В них более 80 % респондентов соглашались с утверждением, что «талантливые и волевые руководители всегда достигают успеха в любом деле», а около 75 % были согласны, что «несколько сильных лидеров могут сделать для своей страны больше, чем любые законы и дискуссии» [173].