Дементий Климентьев: Новый и Третий Рим. Византийские мотивы России

– А как встали войска?

– Правое, южное крыло осаждающих протянуто до каких-то Золотых ворот. Это войска, пришедшие из Анатолии. Там под рукой прославленного и опытного Исхак-паши насчитывается до ста тысяч воинов. Среди них есть и отряды твоих соплеменников, Али, – арабов Сирии. Полки, поставленные на левом крыле вплоть до Золотого Рога, собраны в основном во владениях султана по эту сторону Босфора. То все отряды вассалов Мехмеда из Болгарии, Сербии и даже Греции…

– Невероятно, но Господь лишает разума греков, – промолвил с удивлением и ужасом в глазах Николопулос.

– Левое крыло возглавляет наш прославленный Караджа-бей. Под его рукой до пятидесяти тысяч копий и сабель, – продолжал Искандер.

– И что же, султан полностью доверился своим вассалам-кафирам? – спросил с удивлением Али.

– Ты же знаешь, Али. Султан верит только себе и Аллаху, – вставил Николопулос.

– Как бы там ни было, но в тылу войск султан разместил верные ему полки конницы из Анатолии. Да, а на холмах Перы встали отряды под рукой Саган-паши. Их дело – держать проход в залив. Там же, где горло залива перегораживает тяжелая греческая цепь, встала и часть флота султана. Напротив них – за цепью до тридцати греческих и италийских кораблей. И вообще защитники Истанбула настроены очень решительно. Ни один воин султана не может приблизиться к стенам и башням на два полета стрелы, пущенной из лука. Его сражают сразу несколько арбалетных стрел или пули, – закончил со вздохом Искандер.

– Греки не сдадутся. Если же отдадут Константинополь, то только большой кровью, – с трепетом и ужасом молвил Николопулос.

– Да, мой догадливый грек. И, похоже, всем нам скоро придется оставить нашу теплую, любимую чайхану под тенью акаций, чинар и перебраться в прохладные шатры под стены Истанбула. Там мы будем весело проводить время под свит стрел, камней, пуль, визг ядер и картечи. А вместо аромата жареной баранины будем вдохновенно обонять запах горелой человеческой плоти, зажаренной на греческом огне, – саркастически изрек Али.

– А вместо душистого айрана или чая пить холодную колодезную воду, – добавил Искандер.

– Подождите, друзья, – сказал, понизив голос, Николопулос, – я еще угощу вас добрым греческим вином.

– Этого только и недоставало нам – правоверным. Ты хочешь, чтобы нас привязали к позорному столбу, а всякий проходящий мимо кидал в нас камнем? – спросил с усмешкой Али.

– Нам, христианам, сложно понять ваш закон, – с улыбкой промолвил Никитос.

– «И это есть закон? Твой вопль и крик к чему? Когда закон тебя настиг?» – произнес Али, цитируя строки Фирдоуси на турецком.

– Тсс. Никто не узнает о том, мой правоверный друг, – промолвил грек, приложив указательный палец к устам.

Бба-бах-ххх!

Казалось, воздух разорвали сотни молний и громы. Эхо ответило ослабевающим гулом, ибо звук долетел куда-то и, отраженный, возвратился вспять. Уши заложило. Нестор-Искандер очумело и испуганно вскочил со своего походного ложа. Выбежал на открытый воздух, делая судорожные вздохи и глотки, чтобы снять накатившую глухоту. Стояло раннее утро. Волны порохового дыма и гари пахнули в лицо. Солнечные лучи косо разрезали их клубы. Так в один из первых дней апреля десятки тяжелых турецких орудий дали залп, потрясший окрестности Константинополя. Пороховой дым окутал турецкий лагерь.

Вскоре трое друзей встретились под стенами греческой столицы, как и предсказывал молодой араб. Грохотала канонада, и земная поверхность в окрестностях Константинополя содрогалась от залпов орудий. Было холодно, дул северный ветер. Друзья пили крепкий чай в небольшом шатре у Али и грелись у жаровни, наполненной пылающими углями.

– Стрельба из бомбард продолжается и днем и ночью уже не удивляет никого в воинском стане. Вам же, конечно, это в новинку. Я сам при первом обстреле от неожиданности ранним утром вскочил с постели, как помешанный, и был оглушен грохотом пушек. Хотя ранее не раз видел и слышал, как бьют эти орудия. Такого же громогласного «хора», да еще круглосуточно, мне слышать не приходилось. Ныне же привык, – рассказывал Искандер.

– И пушкарям удается угодить султану своей стрельбой? – серьезно спросил Али, поправляя чалму и отпивая глоток горячего чая.

– Пока обстрел не дает желаемого. Слоноподобное орудие Урбана палит всего три-четыре раза в день. Султан велел установить эту бомбарду и две других немногим поменьше недалеко от своей ставки.