Михаил Басханов - «У ворот английского могущества». А. Е. Снесарев в Туркестане, 1899–1904.

В одном из писем к сестре Клавдии Снесарев упоминал, что в Ташкенте поселился вместе с офицером Григоровым. Генерального штаба подполковник Александр Михайлович Григоров перевелся на службу в штаб Туркестанского военного округа в январе 1901 г. и прибыл в Ташкент, когда Снесарев только что вернулся из командировки в Индию. Григоров закончил курсы языка индустани при штабе Туркестанского военного округа и получил известность благодаря своим военно-статистическим работам по Туркестанскому краю. В период совместной службы в Туркестане между Снесаревым и Григоровым сложились дружественные отношения, в переписке Снесарев часто называл его «мой товарищ». В письме к сестре Снесарев сообщал об отъезде из Ташкента на Памир: «С товарищем (Григоровым) при расставании чуть-чуть не разревелись: привычка и уставшие от работы нервы» [198]  АСС ПСК, 4 июля 1902 г. .

В более поздний период Снесарев поддерживал товарищеские отношения с Григоровым, но в этих отношениях со стороны Снесарева больше созерцательности, некоего внешнего, стороннего наблюдения за жизнью человека, с которым его в молодости столкнула и сблизила судьба. В представлениях Снесарева Григоров был далек от идеального офицера и не наделен теми качествами, которые Снесареву были лично симпатичны. Неслучайно, когда до Снесарева дошла новость о побеге генерала Л. Г. Корнилова из плена, то он в письме к жене заметит: «Александру Михайловичу [Григорову] это и в голову бы не пришло». Григоров в это время был в германском плену, куда он попал в самом начале войны. Вместе с тем, Снесарев искренне переживал за своего товарища, который не только оказался в суровых условиях плена, но и переживал семейную драму. В письме к жене Снесарев замечал: «А Александра Михайловича – возвращусь к нему – жестоко жалко; он должен страдать особенно сильно. Ведь ему раньше всякий пустяк казался страшным ударом по самолюбию, часто он кричал прямо зря, что же он теперь чувствует и переживает, когда он в плену, о ходе войны знает из вражеских уст, когда он должен стоять в стороне от великих событий… а тут еще семейный обрыв или развал… это, действительно, тяжко» [199]  АСС ПСФ, 30 июля 1916 г. .

Представляется, что более тесные отношения с Григоровым имелись у тестя Снесарева, полковника В. Н. Зайцева. Эти дружеские отношения установились еще в период службы в Туркестане и продолжались довольно долго. Известно, что Зайцев как мог поддерживал Григорова в плену – переписывался с ним, отправлял посылки при посредничестве общества Красного Креста [200]  АСС. Письмо В. Н. Зайцева дочери Евгении, 25 июля 1916 г. .

Другим знакомым А. Е. Снесарева по службе в Ташкенте был Генерального штаба капитан Анатолий Киприянович Келчевский – «мой товарищ по Туркестану», как он его называл. Снесарев хорошо знал Келчевского еще по учебе в НАГШ, был курсом на год старше Келчевского. Знакомство это было продолжено весной 1902 г., когда Келчевский прибыл в Туркестан на должность старшего адъютанта военной канцелярии начальника Амударьинского отдела, и продолжалось вплоть до их почти одновременного отъезда из края. В Первую мировую войну Келчевский проявил себя как способный и мужественный офицер, награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. и Георгиевским оружием. В период корниловского выступления в августе 1917 г. встал на сторону Керенского, за что получил чин генерал-лейтенанта и повышение на службе (командарм 9-й армии). В период Гражданской войны – на стороне белых. Во время ожесточенных боев за Царицын Снесарев и Келчевский воевали по разные стороны баррикад, почти в буквальном смысле этого слова, в отдельные дни их разделяли позиции и участки местности всего в несколько километров.

Среди ташкентских знакомых Снесарева был и Генерального штаба капитан Захарий Иванович Зайченко, которого он знал еще по учебе в академии Генерального штаба. Зайченко прибыл в Туркестан чуть позже Снесарева, в ноябре 1900 г., получив назначение на должность старшего адъютанта штаба 1-й Туркестанской казачьей дивизии. Зайченко сменил капитана Л. Г. Корнилова на посту офицера Генерального штаба при Российском Императорском Генеральном консульстве в Кашгаре (занимал должность в июле 1901 – сентябре 1902 г.). В период гражданской войны Зайченко перешел на сторону большевиков и периодически встречался с Снесаревым (письмо Снесарева к жене от 21 мая 1918 г.).

Дружеские отношения существовали у А. Е. Снесарева с Генерального штаба подполковником Иваном Константиновичем Серебренниковым. Их знакомство состоялось в конце зимы 1900 г. после возвращения Снесарева из Индии. Серебренников только что получил назначение на должность старшего адъютанта штаба Туркестанского военного округа. В период службы в штабе округа Серебренников закончил курсы языка индустани и был командирован в Индию. Пребывание в Индии и совместный интерес к изучению этой страны во многом способствовали сближению двух сослуживцев. Предположительно, Снесарев оказывал помощь Серебренникову при написании фундаментальной работы «Индо-британская армия» в плане указаний на источники и переводов с английского языка [201]  Работа И. К. Серебренникова «Индо-британская армия», точнее, ее первая часть первоначально печаталась на страницах СССТВО (вып. XXXVII–XLV), а затем издана отдельной книгой под тем же названием (Ташкент, издание штаба Туркестанского военного округа, 1903–1908. Ч. I–II). . В период Гражданской войны Снесарев помог Серебренникову, оказавшемуся в трудной жизненной ситуации. В письме к жене (от 4 мая 1918 г.) Снесарев сообщал: «От Ив. Конст. Серебренникова получил письмо, в котором он просит взять себя. Оказывается, у него (как и у других офицеров Генерального штаба) нелады с военным руководителем… нашли, когда ссориться! Свою семью он год тому назад поместил в Сочи и почти с тех пор не имеет о них ни слуху, ни духу, а денег оставил им мало. Это его несказанно удручает. Война для него сложилась, видимо, очень неудачно и он сильно отстал». Снесарев при этом имеет в виду «отставание» Серебренникова в чинах и наградах: довольно низкий чин в конце войны (генерал-майор) и отсутствие георгиевских наград. С учетом событий Русской Смуты, повергнувшей в прах былые заслуги, чины и награды, разделение Снесаревым ее участников на «удачно» и «неудачно» закончивших войну выглядит несколько странным.