Дмитрий Перетолчин - Мировые элиты и Британский рейх во Второй мировой войне

До 2041 года дело Гесса официально засекречено [03], по версии А. Даллеса, озвученной им во время закрытой встречи сторонников Республиканской партии США в 1948 году, «британская разведка в Берлине установила контакт с Рудольфом Гессом и с его помощью нашла выход на самого Гитлера. Гессу было сказано, что если Германия объявит войну Советам, Англия прекратит военные действия. Гесс убедил Гитлера, что всему этому можно верить» [04]. Правдивым из этого представляется только последнее утверждение, о том, что Гесс должен был убедить Гитлера поверить Англии, остальное же выглядит спорным: разве разгром под Дюнкерком не подтвердил мнения маршала Петэна о том, что «британская армия годилась только для «парадного плаца», а не для войны в Европе» [50].

К тому же 20 мая 1941 года началась немецкая операция по захвату острова Крит, где британские войска понесли тяжелое поражение, а основная доля потерь пришлась на английский Средиземноморский флот [30]. До этого англичане также проиграли войну за Грецию [05], то есть, оснований опасаться Англии у Германии не было.

Как пишет Мануэль Саркисянц: «Британия планировала – еще за десять дней до нападения Гитлера на Россию – с помощью авианалетов парализовать деятельность советских нефтепромыслов», т. е. до последнего момента Англия демонстрировала, в том числе и находящемуся на острове Гессу свои агрессивные намерения против СССР. С Гессом встречались помощник Чемберлена Айвон Киркпатрик и бывший министр иностранных дел Джон Саймон. После встречи Киркпатрик немедленно отправился к «больной тетушке» в столицу «нейтральной» Ирландии – Дублин, где располагалось действующее германское посольство. Так уж случилось, что у прибывшего на Нюрнбергский процесс Гесса в кармане «случайно» оказалась стенограмма встречи с Саймоном, согласно которой Англия никакого ответа на предложение совместных действий против СССР не давала [13].

Хотя Гесс и предстал перед Нюрнбергским судом, однако был ли это он? Мало того, что во время процесса бывший заместитель Гитлера перестал узнавать некоторых соратников якобы вследствие амнезии [06], он также не узнал собственных секретарш и был единственным, в чьей камере не было фотографий родных. Более того, Гесс практически не следит за ходом процесса, во время которого иногда читал принесенную с собой книгу. «Международный Военный Трибунал приговаривает вас к пожизненному тюремному заключению», – на озвученный приговор подсудимый также не реагирует, сидя с блуждающим взглядом, и только когда сопровождающие его военные полицейские трогают его за плечо, направляется к выходу.

Вне суда его поведение выглядит не менее странным: до самого последнего дня он гуляет один, не участвуя в общем разговоре, на всех четырех стенах своей камеры и входной двери собственноручно написал: «Сохранить спокойствие!», он ест сидя на полу камеры, по воспоминаниям Германа Витткампа, военнопленного, выполнявшего роль парикмахера, Геринг часто спрашивал о Гессе: «Что делает сумасшедший?» [07].

Его поведение действительно выглядит неадекватным: через много лет, после известия о скором освобождении единственный девяностотрехлетний узник тюрьмы Шпандау, имевший серьезные проблемы с сердцем и кровообращением, у которого почти не работала левая рука, почти не поворачивалась голова и не гнулась спина [08], и который вряд ли был способен завязать даже простой узел на веревке, не говоря уже о петле [03], повесился на удавке из электрического шнура, который потом пропал со всеми вещами заключенного. Несколькими днями позже сгорела беседка – место предполагаемого самоубийства, тело было кремировано, тюрьму Шпандау в короткий срок снесли, а дело засекретили. Единственной версией, вменяемо объясняющей поведение и смерть близкого соратника Гитлера по партии, будет та, что настоящий Гесс на Нюрнбергском процессе вообще не присутствовал и в Шпандау не сидел.

Дело в том, что в сентябре 1944 года Черчилль уже практически склонил Рузвельта к варианту тайной ликвидации немецкой верхушки [31], однако его предложение отказаться от проведения Трибунала, сделанное во время Ялтинской конференции, Рузвельт и Сталин отклонили [51]. Персональный же суд над военными преступниками состоялся благодаря тому, что Сталин во время Потсдамской конференции предусмотрительно настоял, чтобы в заявлении после слов «военных преступников» было вставлено: «таких, как Геринг, Гесс, Риббентроп» [09]. Рассказ Гесса о действительных переговорах однозначно выставлял Англию в неблагоприятном свете и мог вызвать международный скандал. Вероятно, тогда настоящий Гесс и был заменен двойником, который возможно даже действительно считал себя Гессом. Дело в том, что человеком, в чьи обязанности входило наблюдать за перелетным переговорщиком во время и после войны, был Джон Рииз (John Rawlings Rees), один из основателей Тавистокского института. Кстати, освидетельствование Гесса перед отправкой на суд проводили три психиатра, один из которых был личным психиатром Черчилля. Рииз регулярно посещал заключенного в камере и последний жаловался на то, что тот гипнотизирует его [10][11], чем возможно и объясняется странное поведение подсудимого во время процесса.