Нурали Латыпов - 50 оттенков серого кардинала - кто правит миром

Вдобавок до американских разведчиков не дошёл поставленный французскими врачами ещё в середине 1970-х диагноз шаха: лейкемия. Онкологические заболевания не способствуют не только долголетию, но и разумности поведения. А без неё на такой руководящей высоте – никуда.

По советам американских специалистов шах развернул широкомасштабную программу либерализации. В частности, предоставил практически полную свободу студентам. Поразительная параллель с Горбачёвым, проводившим политическую либерализацию на фоне нарастающего хаоса в экономике и порождённой ею нестабильности в обществе. Впрочем, Горбачёв вряд ли способен усваивать хоть какие-то уроки: он, судя по его постсоветскому поведению, и на своих ошибках не учится, не говоря уж о чужих. Во всяком случае, результаты у шаха и Горбачёва оказались очень схожи.

Другие американские советники требовали ужесточить меры: провести репрессии, подключить армию. Был даже план проведения военного переворота. Это вносило ещё больше сумятицы в принятие решений по непрерывно усложняющейся обстановке. А её было кому усложнять.

Блестящий пропагандист и религиозный фанатик, люто ненавидящий Америку, аятолла (в переводе с арабского – откровение бога; в шиитской ветви ислама – высший богословский авторитет) Рухолла Мусави Хомейни сумел стать демонической фигурой. За ним, как за знаменем, устремилось дезорганизованное население Ирана. В то же время в New York Times – рупоре демократической партии, куда входят Бжезинский и Картер – появилась статья о терпимости Хомейни, о прогрессивных взглядах его команды, о его способности создать гуманистическую власть. Похоже, в это и впрямь кто-то верил.

Вот так под мудрым руководством Бжезинского Иран ушёл из объятий США. Не только одним источником нефти в американской зоне влияния стало меньше. Появилось государство, способное при желании дестабилизировать едва ли не весь юг Азии, включая и арабский мир: арабы с иранцами враждуют уже полтора тысячелетия. Великий стратег Бжезинский создал стратегическое препятствие всем дальнейшим американским планам.

Немецкий публицист Хауке Ритц уверен, что «Бжезинский даже после крушения СССР и падения берлинской стены не изменил своего крайне негативного отношения к России. Конечно, понять Бжезинского можно: являясь одним из главных стратегов холодной войны и посвятив всю свою осознанную жизнь этой борьбе, он хотел, наверное, после 1991 года сполна насладиться плодами победы в этой войне».

В 1997 году в «Великой шахматной доске» Бжезинский сравнивает распад СССР с появлением «чёрной дыры» в самом центре Евразии и выделяет в этой связи две задачи для Америки:

1. Незамедлительно нужно было снизить вероятность политической анархии или восстановления враждебной диктатуры в разрушающемся государстве, владеющем мощным ядерным арсеналом.

2. Долгосрочная задача состояла в том, чтобы, с одной стороны, поддержать экономическое восстановление и демократическую трансформацию России, с другой – не допустить возрождения евразийской империи, которая могла бы противостоять появлению в будущем евроатлантической системы [18] О ней речь пойдёт ниже. .

Развал Советского блока привёл к появлению вакуума силы в центре Евразии. По мнению пана Бжезинского, замешательство и слабость были характерны не только для новых государств, но и для самой России. Травма нации усугубилась вооружённым вмешательством России в Таджикистане [19] РФ оказалась вынуждена взять под свою охрану границу с Афганистаном, откуда в охваченный гражданской войной Таджикистан хлынул поток наркотиков, оружия, боевиков и откровенных разбойников. и вторжением России в Чечню [20] Этот регион РФ взяли под свой контроль сперва местные уголовники, ограбившие нечеченскую часть населения республики и немалую часть сопредельных земель, а затем авантюристы и фанатики радикальных версий ислама со всего света. Республика оказалась сухопутным аналогом легендарного пиратского острова Тортуга. Пришлось, как и в Карибском море, усмирять разбойную вольницу. . Наиболее болезненно для россиян было осознание падения авторитета страны в мире: одна из двух мировых супердержав стала оцениваться как региональная держава «третьего мира».

Новым для России стало изменение геополитической ситуации на Дальнем Востоке, хотя в этом регионе не произошло ни территориальных, ни политических изменений. На протяжении столетий Китай был гораздо слабее России. Однако Бжезинский пишет, что невозможно не заметить, что Китай находится на пути становления и преобразования в более развитое и благополучное государство, нежели Россия. «Экономическая мощь Китая в совокупности с динамической энергией его 1,2-миллиардного населения существенно меняют историческое уравнение между двумя странами с учётом незаселённых территорий Сибири, почти призывающих китайское освоение», – подчёркивает американский стратег.