Андрей Бескурников - Удар и защита

— Товарищ командир, чего мы стоим и дожидаемся, як вол обуха? — спрашивает, высунувшись из люка, Гадючка.

С досады, не ожидая команды, Никитин резко рванул затвор пушки.

— Бронебойным заряжай! — машинально скомандовал я.

— Есть! — с сердцем ответил Никитин и, дослав снаряд, закрыл затвор.

„Нет, — подумал я, вспомнив, что везу пакет, — тут не воевать, а удирать надо“.

— Заводи! — кричу Миките.

Хорошо бы за кустами пробраться до высоты, чтобы прикрыться ее гребнем. До него всего пятьдесят метров. Смотрю сквозь редкие кусты, как бы лучше проскочить под носом у немцев, и не верю своим глазам. От угла леса, откуда ранее выскочили „БТ“, сейчас мчится, сверкая выстрелами, стройная цепочка „КВ“. Ближний к нам танк идет на высоту. Его пушка, торчащая из огромной башни, развернута в нашу сторону. Стоит нам сдвинуться с места по намеченному маршруту, как „КВ“, увидев наш танк, идущий со стороны противника, несомненно, ударит по нему пятидесятикилограммовой чушкой — от нас и мокрого места не останется.

„Т-60“ .

„Т-70“ .

Но фланговый немецкий танк тоже приближается к высоте. Его курс лежит мимо нас. Вот сейчас он заметит в кустах нашу машину — и тогда тоже жди снаряда. Что мы можем поделать с его лобовой броней, имея 45-миллиметровую пушку?

Как загипнотизированный смотрю я на зияющее дуло пушки приближающегося „КВ“. Сверху, на его башне, полупригнувшись, сидит на корточках маленький головастый танкист. Опираясь на антенну рукой, он то быстро выпрямляется, смотря куда-то через меня, то пригибается вновь.

Видно, почуяв недоброе, из башни вынырнул Никитин.

— Вот это довбня! — воскликнул он, увидев идущий на нас „КВ“.

Гадючка завел мотор. Пыхнув дымом, он взревел так громко, как, кажется, я никогда еще не слыхал.

— Глуши! — закричал я.

Никитин нырнул вниз, и мотор заглох. Но было уже поздно. Поравнявшийся с нами немецкий танк заметил дым мотора и шевельнул в нашу сторону пушкой.

— Приготовься! Огонь! — бросил я Никитину и, нырнув в башню, прильнул к прицелу.

В прицеле надвигалась ребристая громада. Ее башня, поворачиваясь, нащупывала нас своей пушкой. Надеясь опередить, навожу перекрестие на башню.

— Есть! — одобряю себя и, держа на прицеле башню, нажимаю педаль спуска.

Раздается гром выстрела. В поле зрения телескопического прицела вместо башни танка клубится облако дыма.

„Что за наваждение? Куда же девался танк? — думаю я. — Не провалился же он сквозь землю… И почему так туга педаль? Кажется, я не почувствовал спуска“. Гляжу под ноги — о ужас! Под педалью спуска гильза снаряда, и моя нога давит педалью на донышко гильзы. До спуска не дожал, значит, я не стрелял, значит… Но почему немец не стреляет?..

Выглядываю из люка. Прямо передо мною, на том месте, где я видел немецкий танк, валяются исковерканные листы брони и дымится черное пятно. Позади спокойно разворачивается вправо башня нашего „КВ“. Вот, оказывается, кто стрелял! Да, попади он в „БТ“, и следа бы не осталось от нас на земле.

Над лавиной немецких полосатых чудовищ то тут, то там взвивается струйками, подымается клубами дым.

Из люка на меня с недоумением смотрит Никитин. Он еще не понял, почему я не выстрелил. „Приедем, — думаю я, — скажу ему, к чему может привести валяющаяся под ногами стреляная гильза снаряда“.

Фланговый „КВ“ все еще не замечает нас. Он занят очередной вражеской машиной. Выстрел, взрыв — и слетает башня немецкого танка, разваливаются борта.

Полуоглушенные стрельбой своего спасителя, мы с Никитиным показываем друг другу большой палец и смеемся от нахлынувшей радости.

Непомерно большая голова маленького танкиста вновь появляется над башней. Из-за гребня высоты раздается выстрел. Башня смельчака брызжет снопом искр, а снаряд рикошетом фурчит над нашими головами. Маленький танкист ныряет внутрь башни. Снова выстрел — и еще один тяжелый немецкий танк качнулся, присел и как будто крякнул от удивления.

Ну, теперь можно без опаски подойти к „КВ“ и спросить стоящего на башне командира, не переместился ли штаб корпуса. Бегу к нему. Маленький танкист указывает на „КВ“, идущие развернутым строем вдоль шоссе. Мчимся туда. Уцелевшие „рейнметаллы“ в панике бегут к селу Ситно».