Николай Костомаров - Бунт Стеньки Разина

Осталось много свидетельств, что холопы и крестьяне по смыслу права различались между собою. Крестьяне отдавали себя на кабалу господам своим, которые иногда и неволили их к тому.

Уложение запрещает господам брать кабалы на своих крестьян. Когда бывали такие случаи, то, значит, положение холопов было иное, чем крестьян, и правительство не хотело смешивать эти сословия. В 1646 году при переписи велено строго отличать крестьянские дворы от людских. Многие добровольно отдавались за денежную ссуду в крестьяне, наподобие того, как отдавались в холопы, и давали на себя записи; но такая запись отличалась от кабальной; тогда как акт о холопстве предъявлялся в Холопьем приказе, вольный человек, желавший отдаться в крестьяне, приводился в Поместный приказ. Владелец не мог переводить своих крестьян из поместий в отчины. Владельческие крестьяне имели право покупать и продавать по актам свои недвижимые имущества; из купчих на такой предмет не видно, чтобы право частного владения крестьян юридически зависело от их господ. Обязанности крестьян определялись вытями, записанными в писцовых книгах, то есть участками земли, с которых они должны были работать господину и платить хлебный и денежный оброк, – эти выти относились только к хозяевам; до Уложения дети, братья, племянники и подсоседники, жившие с хозяином нераздельно, были люди гулящие и могли изменять образ жизни, вероятно при условиях, теперь еще не вполне разъясненных наукою. Все это показывает, что крестьяне составляли отдельное сословие от холопов.

Но крестьянин, как и холоп, был предан произволу владельца. Мы не знаем никаких обеспечений, которые бы ограждали как того, так и другого от этого произвола. Только в монастырских имениях являются следы такого обеспечения; например, некоторые монастыри не могли облагать своих крестьян более положенного, а должны были испрашивать особенного позволения челобитными, если предстояла надобность умножить поборы или увеличить повинности. Что же касается до частных, так называемых в обширном смысле, по языку того времени, боярских, также архиерейских имений, то хотя Котошихин и говорит, что за неправильное наложение поборов по возникшему челобитью отбиралось имение, но такие случаи были делом произвола власти, а не закона; в грамотах на владения обыкновенно говорилось, что крестьяне обязаны слушать господ своих во всем; пахать на них пашню и платить оброк, чем господин изоброчит, и не видно ни правил, которые бы ограничивали в этом случае произвольное управление владельца, ни законов, которые бы стояли на страже за крестьян. Подобный произвол существовал даже и до прикрепления крестьян, как видно из грамот тогдашнего времени. После Уложения, в купчих крепостях владелец продавал своих крестьян с женами и детьми и с племянниками и со всеми их крестьянскими животами (имуществом).

В записях на крестьянство писалось, что отдающий себя в крестьянское звание дозволял продать себя и заложить. Из актов второй половины XVII века видно, что владельцы вотчинных крестьян своих, наравне с людьми, отдавали дочерям в приданое без земли. Если владельцу запрещалось переводить своих крестьян из поместья в вотчину, то это установлено не для ограждения крестьян, а для соблюдения государственных интересов, чтобы не лишались народонаселения поместья, которые собственно были имения государственные, только данные временно в пользование помещику; зато иным способом владелец мог передвигать своих крестьян как угодно. Таким образом, хотя выше показано, что существовало различие между холопами и крестьянами, но, по их положению, несравненно более между ними сходства. Как те, так и другие не были ограждены от произвола господ.

Если крестьянину дозволялось на владельцев приносить жалобы, как вообще в то время всем на своих властей, то на деле всегда скорее мог быть оправдан владелец, чем крестьянин. Уже в царствование Феодора Иоанновича Флетчер заметил, что дворянин, убивший крестьянина, особенно собственного, редко отвечает. Это происходило не только от злоупотребления судей: самые законы не давали никакого ручательства подвластным в их тяжбах с господами. При царе Федоре Ивановиче бояре приговорили: если господа будут представлять к суду своих крестьян и обвинять их в преступлениях, – крестьян подвергать пыткам не по обыску, как делалось с лицами других сословий, а по одному слову владельцев. Этот закон соблюдался и при Михаиле Феодоровиче. Подобно тому же, по Уложению, холоп, которого господин не кормил, мог явиться в Холопий приказ и требовать свободы, но получал ее тогда, когда жалоба его оказывалась справедливою, а она признавалась справедливою только в таком случае, если господин сознавался в том, и, напротив, одного отрицательного слова было достаточно, чтобы опровергнуть жалобу холопа. В случае если владелец убьет в драке крестьянина другого владельца, последний брал из имения убийцы лучшего крестьянина с женою и детьми вовсе без спроса о желании последних идти к другому господину, следовательно, в этом отношении законодательство смотрело на крестьянина совершенно как на собственность. Владелец брал за убитого своего крестьянина другого, такого же, почти так же, как бы имел право взять за убитого быка другую такую же скотину. Дворянин или сын боярский мог, вместо того чтоб самому подвергаться правежу, посылать на истязание своихлюдей. В случае если дворянин или сын боярский медлил явиться в срок на службу, брали его людей и крестьян и держали в тюрьме, пока господин явится. Когда по случаю неприятельского вторжения загоняли людей в осаду в город и какая-нибудь помещица не слушалась и не являлась, вместо нее наказывали ее людей и крестьян. Сам господин имел возможность наказывать как хотел своего подвластного. Без всякого суда и следствия виновного призывали; он сам скидал с себя платье и ложился на брюхо; двое садились ему на голову, двое на ноги и били прутьями, иногда до того, что у него рассекалась кожа. Наконец, тягость крепостного состояния увеличивалась еще тем, что иногда сами люди и крестьяне по приказанию своего господина нападали на людей и крестьян другого, бывшего с ним во вражде, и, таким образом, из угождения своим господам люди и крестьяне били и грабили друг друга. Много было причин к побегам…