Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Том 26

В 1728 году Петр Мирович подал просьбу цесаревне Елисавете Петровне, чтоб быть ему при ее доме, и цесаревна определила его к себе в секретари. В следующем году Петр Мирович поехал с цесаревною в Москву, куда взял с собою и брата, который в Москве определился в секретари к польскому посланнику графу Потоцкому и вместе с ним отправился в Польшу, а в 1731 году переехал опять в Москву, где женился на купчихе Акишевой. Но в 1732 году оба Мировича попали в Тайную канцелярию, после чего сосланы в Сибирь и записаны там в дети боярские за то, что Петр Мирович списал копию с указа о Полуботке и против той копии написал письмо к посылке в Польшу к изменнику отцу своему, и за то, что Петр вопреки запрещению ездил в Малороссию, а Яков – в Польшу.

Сына этого Якова, Василия Мировича, мы встречаем в описываемое время подпоручиком Смоленского пехотного полка. Прошедшее и настоящее тяжело лежало на нем, а в природе своей он не находил средств противодействовать этому гнету. Он считал себя человеком знатного происхождения и не мог выставлять этого происхождения, потому что оно обличало в нем изменничьего внука; он тяготился своим небольшим чином, который не давал ему никаких прав на отличия, оскорблялся обращением старших офицеров, которые одинаково обходились с обер-офицерами из дворян, как и с обер-офицерами из разночинцев. Наконец, попытка поправить свое состояние и состояние трех сестер не удалась: Мирович просил возвратить им хотя часть отобранного у деда его имения и получил отказ, просил назначить пенсию сестрам – и в этом отказано. Ища выхода из своего положения, Мирович, как видно, попал в масонскую ложу, но мистицизм произвел на духовную его природу действие опиума. Для людей, подобных Мировичу, страшное искушение представляло воспоминание 28 июня. «Тогда удалось им, отчего же теперь не удастся нам?» – вот вопрос, который неотвязно должен был преследовать недовольного, раздраженного Мировича. 1 апреля 1764 года Мирович решился искать случая освободить Ивана Антоновича из Шлюссельбурга и провозгласить императором. Он открылся приятелю своему поручику Великолуцкого пехотного полка Аполлону Ушакову; тот согласился помогать ему в предприятии, и оба решили для безопасности не открывать замысла никому более. 13 мая в Казанском соборе Мирович и Ушаков отслужили по себе панихиду как по умерших. Уже было известно, что Екатерина летом намерена отправиться для обозрения прибалтийских областей, и заговорщики решили произвести восстание через неделю по отбытии двора из Петербурга; когда Мирович будет караульным офицером в Шлюссельбурге, то Ушаков приедет туда на шлюпке под видом курьера и отдаст Мировичу манифест от имени императора Иоанна Антоновича; когда солдаты по прочтении манифеста станут на сторону Иоанна, то освободить его и привезти на шлюпке в Петербург, где пристать на Выборгской стороне и везти Ивана в артиллерийский лагерь, который должен был сыграть ту же самую роль, какую Измайловский полк сыграл 28 июня 1762 года. 25 мая Ушаков отправлен был Военною коллегиею с казною к генералу князю М. Н. Волконскому и во время этой поездки утонул в реке. Но это происшествие не отвратило Мировича от замысла: он решился привести его в исполнение один в назначенное время.

После Петра Великого Екатерина была первая государыня, которая предпринимала путешествие по России с правительственными целями. Мы видели, что в 1763 году она ездила из Москвы в Ростов, и хотя поездка в этот город имела религиозную цель, однако императрица воспользовалась случаем, чтоб из Ростова проехать далее на север, в Ярославль. Теперь она предприняла путешествие на запад для обозрения прибалтийских областей, причем особенно хотела посмотреть Балтийский порт, или Рогервик, о котором так долго толковали, на который было потрачено так много трудов и денег.

Императрица отправлялась с правительственными целями, но гренадеры говорили, что она едет в Ригу затем, что хочет выйти там замуж за Орлова и сделать его принцем.

Екатерина выехала из Петербурга 20 июня и чрез Ямбург отправилась в Нарву, где происходила торжественная встреча; на немецкие речи эстляндского рыцарства и нарвского бургомистра именем императрицы отвечал по-русски граф Григ. Григ. Орлов. Из Нарвы императрица отправилась в Ревель, где была также торжественная встреча, на триумфальных воротах виднелась надпись: «Екатерине II, матери отечества несравненной» (Matri Patriae incomparabili). 26 июня Екатерина писала из Ревеля Ив. Ив. Неплюеву, оставленному главноначальствующим в Петербурге: «Здесь весьма мне ради и не знают, что затеять, чтоб показать свое удовольствие. Я звана обедать к рыцарству, а на другой день к мещанству, и все воистину с великим усердием». 30 июня Екатерина выехала из Ревеля в Балтийский порт, откуда писала Панину: «Славный Балтийский порт потерял славу моим сюда прибытием, желаю вас увидеть в добром здоровье, уже скучно становится так долго таскаться в дороге». Запоздавши в дороге по причине песков и сильных жаров, которые заставили 40 верст ехать шагом, Екатерина 9 июля утром въехала в Ригу. Здесь среди торжеств и народных ликований Екатерина с веселым лицом отвечала на поздравления, а между тем забота лежала на сердце: она получила от Панина письмо с известием о дивах, происшедших в Шлюссельбурге.

Читать дальше