Трейси Борман - Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи

Но если иностранных послов королеве обмануть не удавалось, люди более скромного положения были поражены великолепием ее нарядов и роскошью окружения. Среди таких людей был швейцарец Томас Платтер. Рассказывая о посещении дворца Нонсач в 1599 году, он описывал английскую королеву так: «Роскошно одетая в платье из белоснежного атласа с золотой вышивкой и целой райской птицей на плюмаже, с высоко поднятой головой, украшенной дорогими драгоценностями; на ее шее красовалась нитка больших круглых жемчужин, а на руках — элегантные перчатки, поверх которых были надеты дорогие кольца. Выглядела она превосходно, и хотя ей было уже семьдесят четыре [шестьдесят четыре] года, она казалась очень молодой по внешности — я бы дал ей не более двадцати лет. Держалась она с поистине царственным достоинством» [740] Williams (ed. and trans.), Thomas Platter’s Travels, p. 192. .

Королеве удалось сохранить довольно хорошее здоровье, несмотря на периодические приступы болезни — как во время визита де Месса в 1597 году, когда она объявила, что «очень больна и имела большую опухоль на правой стороне лица». Послу она сказала, что «не помнит, чтобы была так больна когда-то раньше». Впрочем, посол решил, что это лишь оправдание того, что она не приняла его раньше, и заметил: «Я бы никогда не подумал [этого] по ее глазам и лицу» [741] Harrison and Jones, Andre Hurault de Maisse, pp. 23–4. .

У де Месса были основания для подозрений. Даже в столь преклонном возрасте Елизавета сохранила физическую живость и ту же неуемную энергию, что и в молодости. Посол Вюртемберга в марте 1595 года был поражен тем, что во время одной из аудиенций «королева стояла более целого часа, беседуя со мной, что поразительно для королевы такого величия и столь значительного возрасте» [742] Klarwill (ed.), Queen Elizabeth and Some Foreigners, p. 394. . В 1599 году, когда королеве было уже далеко за шестьдесят, она поразила испанского посла своей неутомимостью в танцах. «Глава Церкви Англии и Ирландии в своем преклонном возрасте протанцевала три или четыре гальярды», — писал он [743] Goodman, How To Be a Tudor, p. 205. . Гальярда была особо сложным танцем, включавшим в себя частые прыжки и подскакивания. Мастерство Елизаветы в этом танце действительно поражало окружающих. Она танцевала гальярду даже в 1602 году, когда ей было почти семьдесят. Она дважды протанцевала гальярду с герцогом Неверским. В том же году другой иностранный посол видел королеву гуляющей в саду в Оутлендсе и был поражен ее бодростью. «Ее королевское величество прошла мимо нас несколько раз, — вспоминал он, — двигаясь так свободно, словно ей всего восемнадцать лет» [744] Arnold, Queen Elizabeth’s Wardrobe Unlock’d, p. 12. .

И все же, несмотря на всю физическую бодрость, появились признаки того, что Елизавета теряет свою поразительную живость ума. Как и ее отец, она стала очень подозрительна, и это свойство усиливалось с каждым днем. Хотя восстание графа Эссекса в 1601 году было без труда подавлено королевской армией, это событие сильно повлияло на королеву, и она стала все больше времени проводить в личных покоях. «Эти беспорядки сильно огорчили ее, — писал сэр Джон Харингтон. — Каждое новое известие из города тревожит ее… множество злых заговоров и козней лишили ее величество обычного благодушия». Хотя стрессы и недоедание подкосили королеву, она все еще сохраняла удивительную энергию, которая отличала ее всю жизнь. Харингтон описывал, как она «быстро ходила взад и вперед», будучи в ярости из-за Эссекса. Он писал: «Она много ходит по личным покоям и при получении дурных известий топает ногами и колет своим ржавым мечом гобелены в великой ярости… опасность миновала, но она все же всегда держит меч на своем столе» [745] Harington, Nugae Antiquae, p. 90; Falkus (ed.), Private Lives, p. 124. . Еще один (по-видимому, более достоверный) рассказ представляет стареющую королеву «очень слабой и шаткой в силу своей болезни», но тот же автор признавал, что, тем не менее, она «была украшена и одета, как подобает королеве» [746] Watkins, In Public and Private, p. 75. .

«Двор находится в большом небрежении, и люди страшатся правления старухи», — писал другой придворный [747] Weir, Life of Elizabeth, p. 470. . Все больше подданных Елизаветы бежали на север, к королю Шотландии Якову VI, чтобы засвидетельствовать свою верность самому вероятному наследнику королевы. Как писал Кэмден: «Они обожали его, как восходящее солнце, и пренебрегали ею, близящейся к закату» [748] Camden, Historie of the Most Renowned and Victorious Princesse Elizabeth, p. 222. . Елизавета это отлично понимала. Она страдала от того, что «ей каждый день грубо напоминали о вопросе престолонаследия» [749] CSPD, Elizabeth 1580–1625, Addenda, p. 407. .