Сергей Алексеев - Собрание сочинений (Том 2)

Никто не даст нам избавленья,

Ни бог, ни царь и не герой:

Добьёмся мы освобожденья

Своею собственной рукой.

ПУШКА

Утром Первого мая жандармскому полковнику Голове-Качанову вручили письмо. Распечатал - в конверте листовка: "Да здравствует Первое мая! Долой самодержавие!"

Побледнел Голова-Качанов, схватил листок, понёсся в жандармское управление. Собрал подчинённых. Выяснилось: такие же письма получили и ротмистр Галкин, и поручик Кутейкин, и жандармские приставы Тупиков и Носорогов, и другие жандармы. А вскоре к Голове-Качанову в управление начались телефонные звонки от разных именитых граждан: от фабриканта Рублёва, купца Собакина, отставного генерала Атакина и от других. И им, оказывается, пришли такие же письма.

Схватился Голова-Качанов за голову. А тут ещё ко всему жандармский пристав Носорогов возьми и скажи:

- Ваше высокородие, никак, мастеровые бунт задумали?

- По местам! - закричал Голова-Качанов. - Пулемёты на улицу! Пушку!

Бросились жандармы исполнять приказ. Расставили на уличных перекрёстках пулемёты. А около жандармского управления поставили пушку. Носятся по городу полицейские, шпики. Однако в городе спокойно - никаких беспорядков. Только около пушки, что поставлена возле жандармского управления, крутятся мальчишки. Интересно ребятам. Многие пушку впервые видят. Все норовят подойти поближе. Самые смелые даже колёса, ствол трогают.

- Но, но! - покрикивает на ребят солдат.

Отойдут мальчишки, а потом опять за своё.

- Стрельни, - просят солдата.

К середине дня полковник Голова-Качанов успокоился. Повеселел. Но тут вбегает в управление пристав Носорогов и показывает полковнику бумагу.

- Ва-а... ва-а, - заикается, - ва-а-ше высокородие, извольте взглянуть. Только что содрал с пушки.

Глянул полковник - листовка: "Да здравствует Первое мая! Долой самодержавие!"

Опять побелел Голова-Качанов. Опять схватился за голову. А Носорогов снова своё.

- Ваше высокородие, не иначе, как быть восстанию.

И снова забегали по городу жандармы и шпики. Приготовились пулемётчики. А Голова-Качанов приказал из пушки через каждый час стрелять холостым зарядом. Для острастки, чтобы все знали, что власть начеку.

То и дело к полковнику являются жандармские приставы и офицеры, докладывают, везде ли спокойно.

Пришёл пристав Тупиков:

- Ваше высокородие, всё в полном порядке.

- Молодец. Ступай.

Прибыл поручик Кутейкин:

- Ваше высокородие, всё в полном порядке.

- Молодец. Ступай.

Прибыл и Носорогов:

- Ваше высокородие, никаких нарушений не обнаружено. Всё в полном порядке.

- Молодец. Ступай.

Повернулся Носорогов, а сзади у него во всю жандармскую спину листовка: "Да здравствует Первое мая! Долой самодержавие!"

- Идиот! - взревел Голова-Качанов. - Под арест! На гауптвахту!

И снова по городу забегали жандармы и шпики. Снова залегли полицейские за пулемёты. Снова ударила пушка.

А тем временем рабочие собрались в загородной роще и спокойно отпраздновали Первое мая.

ФЕРАЙНИГТ ОЙХ!

В немецкий порт Гамбург прибыл русский пароход "Пётр Великий". Прибыл в день Первого мая. Привезли русские моряки срочные грузы. Пора приступить к работе. А на пристани никого нет. Бастуют немецкие грузчики. Требуют, чтобы владельцы порта на час сократили рабочий день.

Грузы на "Петре Великом" срочные. Отдал тогда капитан приказ приступить к работе самой команде.

Заволновались матросы:

- Как же это, братцы, а?

- Подведём немцев.

Посовещались матросы и отказались выполнить приказ капитана. Прошёл день, второй, третий. Собралось за это время в гамбургском порту до десятка других кораблей: английские, французские, датские. Узнали и на этих кораблях матросы, в чём дело. Решили и они поддержать немцев.

Стоят суда у причалов. Замер гамбургский порт. Лишь вахтенные ходят по палубам.

Прошла неделя. И вот как-то уже в темноте к вахтенному матросу Ивану Гагину подошёл носатый немец и сунул записку.

Немецкий язык Гагин не знал. Крутит бумагу в руках, размышляет, как ему быть. И вахту оставить нельзя, и некого крикнуть - все спят. А бумага, наверное, важная...

Прошёлся Гагин по палубе, приблизился к капитанской каюте. Темно.

"Ладно, - решает. - Капитан спит, не заметит, сбегаю вниз к товарищам".

Спустился в матросский кубрик, стал будить соседа по койке Фому Спирина.

- Ну что тебе? - нехотя отозвался Спирин.

- Бумага.

- Какая ещё бумага?

- Немец сунул.

Взял Спирин бумагу, поднёс к глазам. Пожал плечами.