Олег Шинин - Красные против белых. Спецслужбы в Гражданской войне 1917–1922

Случай не заставил себя долго ждать. 11 мая 1920 г. в связи с началом советско-польской войны ВЦИК объявил западные губернии страны на военном положении. 28 мая ВЦИК и СТО приняли декрет, которым в связи с усилившейся деятельностью агентов польской разведки в тылу Красной армии и центре страны, акциями активного саботажа предоставил ВЧК и специально на то уполномоченным местным ЧК права военных революционных трибуналов в отношении всех преступлений, направленных против военной безопасности Республики (взрывы, поджоги, измена, шпионаж, спекуляция военным имуществом, преступное нерадение при проведении охраны военных складов и др. военные преступления) [569]. ВЧК вновь было предоставлено право применения смертной казни (расстрела).

После завершения Гражданской войны, заключения мирного договора с Польшей партийно-политическое руководство страны пришло к мысли смягчить государственную карательную политику.

Так, например, в целях объединения деятельности всех без исключения судов Советской Республики и установления надзора за этой деятельностью 23 июня 1921 г. ВЦИК принял декрет «Об объединении всех Революционных Трибуналов Республики».

За ВЧК декрет оставил применение внесудебных репрессий (вплоть до расстрела) лишь в местностях, объявленных на военном положении , ограничив при этом перечень караемых преступлений шпионажем, бандитизмом и участием в открытом вооруженном восстании.

В феврале 1922 г. чрезвычайные органы борьбы с контрреволюцией были ликвидированы. В рамках реформы органов безопасности при Народном комиссариате внутренних дел было создано Государственное политическое управление, внесудебные полномочия которого были ограничены.

С учетом изложенного можно констатировать, что в начальный период своего существования правовое положение ВЧК не было четко определено, постановлениями и декретами ВЦИК, СНК, СРКО (СТО) практически постоянно уточнялись ее задачи, права и функции. Важнейшие декреты и постановления госорганов, относящиеся к деятельности ВЧК, как правило, предварительно рассматривались ЦК РКП(б). При этом остававшиеся серьезные пробелы в законодательстве того периода восполнялись революционным правосознанием. Практически на всем протяжении Гражданской войны чрезвычайные комиссии для пресечения контрреволюционных и общеуголовных преступлений пользовались предоставленными органами государственной власти правами применения внесудебных репрессий, вплоть до расстрела.

Осознавая, что «классическая» задача контрразведки – борьба со шпионажем – в годы Гражданской войны не изменится, но вместе с ней придется решать и иные актуальные задачи, белогвардейцы воспользовались «Временным положением о контрразведывательной службе во внутреннем районе», «Временным положением о контрразведывательной службе на театре военных действий», «Временным положением о правах и обязанностях чинов сухопутной и морской контрразведки», утвержденных в 1917 г. после разгона Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов [570]. Этими документами определялась задача контрразведки, состоявшая «исключительно в обнаружении и обследовании неприятельских шпионов, а также лиц, которые своей деятельностью могут благоприятствовать или фактически благоприятствуют неприятелю в его враждебных действиях против России и союзных с нею государств», а также давалось определение шпионам – лицам, которые «тайным образом или под ложными предлогами собирали или старались собирать сведения военного характера с намерением сообщить их неприятелю» [571].

По нашему мнению, в сложной ситуации начавшейся Гражданской войны, при отсутствии структур обеспечения безопасности государства, данное решение было единственно правильным. Командование белых армий намеревалось с помощью контрразведки защищать вооруженные формирования и их штабы не только от красных и иностранных разведок, но и от других деструктивных элементов (большевистских агитаторов, дезертиров, махинаторов, расхитителей и т. д.). Иными словами, на контрразведку возлагали задачу по обеспечению безопасности армии, поддержанию ее боеспособности.

Подвергались ли вышеперечисленные документы дополнениям или изменениям офицерами-генштабистами штабов Добровольческой армии, Вооруженных Сил на Юге России и Русской армии, или остались в прежней редакции, авторам неизвестно, поскольку этих нормативно-правовых актов в фондах федеральных архивов обнаружить не удалось. Поэтому анализировать документы, созданные в других исторических условиях, будет некорректно.