Шайзада Тохтабаева - Этикетные нормы казахов. Часть II. Семья и социум

Нами уже было рассмотрено проведение обряда обрезания и отмечены правила этикета, сопутствующие ему. Подчеркнем, что именно в этом возрасте у мальчика начинает формироваться чувство достоинства, появляются понятия о мужской чести и чувстве ответственности перед будущим.

Шестилетних и семилетних детей начинали приучать пасти скот. Сначала им поручали пасти ягнят и телят-сосунков около аулов. Здесь дети-пастухи следили за животными под надзором старших. На следующий год мальчикам доверяли уже пасти стада овец на оседланных бычках или телках. Пастухам для еды давали немного курта, баурсаки или одну-две лепешки и чашку, чтобы он мог надоить себе молока или зачерпнуть воды для питья. «Казах-пастух не тяготится сидением верхом в течение целого летнего дня и сходит на землю только тогда, когда скот отдыхает во время полудня и пережевывает пищу». В XIX веке, как сообщает один из авторов, по обыкновению в бедных семьях скот пасли сыновья, которые могли кооперироваться с другими семьями и пасти стада поочередно [ Фон-Герн, 1899 , с. 13].

С семи лет родители относились к детям уже строже и привлекали их к посильному труду «До пятнадцати лет заставляй работать мальчика, как слугу», – гласит казахская пословица. Формирование у детей трудолюбия было непреложным правилом воспитания. Казахские пословицы говорят именно об этом: « Доп ойнаған тозар » («Кто постоянно играет в мяч, тот быстро израсходуется»), « Қой бағып, еңбек еткен озар» ( «Кто трудится, тот достигнет процветания»). Родители старались пресекать у детей пристрастие к праздности, говоря им: «Делу – время, потехе – час», « Без труда нет и наслаждений», «Хорошая работа – отдых для души». Стараясь привить детям трудолюбие, обозначали и плохой исход безделья: «Сытость и безделье разлагают человека», и перспективу от плодотворного труда: «Результат труда – изобилие, результат изобилия – праздник».

В трудовом воспитании важную роль играла половая принадлежность. Разграничивались женские и мужские виды работы, но если в семье были одни девочки, то они выполняли мужскую работу, а одна из них даже добровольно одевалась, как мужчина.

Как только детям исполнялось семь лет, девочкам, у которых половое созревание акцентируется больше, стелили постель отдельно от мальчиков. С этого возраста девочки начинали отращивать волосы, которые с девяти лет заплетали в мелкие косички, и носить, помимо серег, браслеты и другие украшения, надевать платья с оборками, камзол и нарядную цилиндрическую шапочку с султанчиком из перьев филина, т. е. детскую одежду меняли на девичью [ Шаханова, 1998 , с. 53]. Подчеркивание у девочек ее половой принадлежности с этого возрастного периода отмечается у многих тюркских [ Абрамзон, 1949, с. 131; Шаханова, 1998 , с. 53] и восточных народов. Мальчики надевали обычную рубашку с телогрейкой, штаны и тюбетейку.

У казахов не принято было восхищаться детьми, удивляться их привлекательности или сообразительности, хвалить их: считалось, что от похвал и пристального взгляда в нежном возрасте они весьма уязвимы перед сглазом. Суеверные родители в связи с этим проявляли чрезмерную строгость по отношениям к своим детям. Довольно часто родители-казахи, обращаясь к детям, использовали вместо имени слова ласкательного или уничижительного характера, к этому привыкали даже чужие люди. Боязнь сглаза приводила к тому, что детям давали непривлекательные имена. Однако большинство казахов считало, что имя с позитивным значением будет способствовать формированию успешности ребенка и его счастливой судьбы.

Иногда ребенку давали второе имя, появление которого было связано с конкретным случаем, где подросток мог отличиться (сильный – палуан , смелый – ер, трусливый – қорқақ ), привлечь внимание какой-нибудь своей особенной чертой характера (красноречивый – шешен , молчаливый – үндемейтін ) или внешности (носатый – қолағаш танау , курносый – пұшық танау ). Мальчик или девочка своими повадками вызывали ассоциацию с конкретным животным: из-за неуклюжести ребенка могли называть коровой ( сиыр ), резвости и своенравного характера – кобылицей ( байтал ), непоседливости – козой ( ешкі ), чрезмерного спокойствия и покорности – бараном ( қой ), девочку-попрыгунью называли белкой ( түйнек ). Чаще всего эти сравнения становились прозвищами. Прозвищем с позитивным содержанием гордились, его расценивали как заслуженное второе имя.