Вячеслав Звягинцев - Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 1

Что же это за дела?

Их подробный перечень приводился в Указе: все дела о государственных (контрреволюционных) преступлениях 12 12 Террористические акты и некоторые другие наиболее тяжкие контрреволюционные преступления были отнесены к подсудности Военной коллегии Верховного Суда СССР и военных трибуналов округов еще в 1934 году. ; о преступлениях, предусмотренных законом от 7 августа 1932 г., который прозвали в народе «законом о трех колосках»; о разбоях и умышленных убийствах; об уклонении от исполнения всеобщей воинской обязанности, о сопротивлении представителям власти…

Дела по законам военного времени предписывалось рассматривать трем судьям 13 13 Профессиональных судей в начальный период войны катастрофически не хватало, и реально многие дела рассматривал один судья; положение о введении заседателей, выделяемых командованием, было установлено лишь Указом Президиума Верховного совета СССР от 28 июля 1942 г. в упрощенном порядке: без участия защитников и по истечении 24 часов после вручения подсудимым обвинительного заключения. Кассационный порядок обжалования приговоров вообще упразднялся. То есть практически по всем делам, подлежащим рассмотрению военными трибуналами, вводился порядок, аналогичный тому, который был установлен постановлением ЦИК и СНК Союза ССР от 1 декабря 1934 г. для рассмотрения дел о террористических актах (сразу после убийства С. М. Кирова).

Для приговоренных оставляли лишь одну надежду – военное командование могло в случае каких-либо сомнений приостановить исполнение расстрельного приговора. Но с обязательным уведомлением и доведением своего мнения до высших военно-юридических инстанций. О каждом таком приговоре военный трибунал также немедленно должен был сообщать по телеграфу председателю Военной коллегии и Главному военному прокурору. И если эти лица не накладывали «вето», то в течение 72 часов приговор приводился в исполнение.

Остальные же приговоры военных трибуналов вступали в законную силу с момента их провозглашения и немедленно приводились в исполнение.

И. Сталин верил в эффективность репрессий как средство для поддержания порядка и повышения боевого духа войск. Поэтому слово «трибунал» неоднократно упоминалось в выступлениях и документах начального периода войны. Так, 29 июня 1941 года он подписал «Директиву Совнаркома Союза СССР и ЦК ВКП (б) партийным и советским организациям прифронтовых областей» в которой потребовал «немедленно предавать суду военного трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, невзирая на лица», а 3 июля того же года, в первом своем публичном выступлении по радио вновь дословно повторил эту фразу 14 14 Сталин. И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М. 1947. с. 9—17. .

Ситуация действительно складывалась недопустимо-критическая. Приведем выдержки лишь из двух донесений военных контрразведчиков:

из сообщения 3-го отдела Юго-Западного фронта от 25 июня: «22 июня с. г. после бомбежки противником г. Луцка весь партийный и советский аппарат в панике оставил город… 22 июня после первого налёта немецких бомбардировщиков в г. Львове началась паника. Партийные и советские работники областных организаций мобилизовали весь львовский автотранспорт, собрали свои семьи и большими партиями стали покидать город…» 15 15 Цит. по – Военно-исторический сборник. Трагедия 1941-го года. Причины катастрофы. Яуза; Эксмо. 2008 (РГВА. Ф. 9. Оп. 39. Д. 98. Л. 250—253). ;

из рапорта начальника 3-го отдела 10-й армии от 13 июля 1941 г.: «В ночь с 22 на 23 июня позорно сбежало все партийное и советское руководство Белостокской области. Все сотрудники органов НКВД и НКГБ во главе с начальниками органов также сбежали. Аналогичное положение имело место почти во всех районных и городских организациях. Из Белостока и других городов сбежала вся милиция» 16 16 Там же. РГВА. Ф. 9. Оп. 39. Д. 99. Л. 330—340. .

Паралич власти на западе страны, обусловленный суматохой отступления, паникой и растерянностью, существенно затруднял в первые дни войны выполнение указаний и директив из центра. Оперативное реагирование с помощью органов госбезопасности и военной юстиции на факты преступных проявлений удалось организовать не везде.

К. Симонов, оказавшийся в те дни среди отступавших частей, поведал в своих дневниках о расстрелах командованием военнослужащих вообще без какого-либо вмешательства прокуроров и судей, а также попытках военных юристов по своей инициативе каким-то образом организовать в войсках некое подобие прокурорско-следственной работы 17 17 Симонов К. 100 суток войны. Смоленск. Русич. 1999. .