Джон Патрик Бальфур - Османская империя. Шесть столетий от возвышения до упадка. XIV–ХХ вв.

К этому времени Османская империя уже находилась в состоянии войны с Венецианской республикой, которой Скандербег завещал свои владения. Война, причиной которой послужил спор из-за господства над различными морскими базами, все еще удерживаемыми Венецией, периодически возобновлялась на протяжении шестнадцати лет.

Передышка в ней наступала только во время летних кампаний, когда султан отправлялся в Азию. Здесь усиливалось давление со стороны альянса венецианцев и других итальянских папских сил, а также христианских держав, сохранявших дипломатические отношения с Узун-Гасаном и его племенем Белого барана. Запад натравливал одни восточные страны на другие, пытаясь остановить продвижение турок. Узун-Гасан был вполне готов откликнуться на подобные предложения. Он намеревался пройти по следам Тимура, осуществив вторжение в Центральную Анатолию при поддержке анатолийцев из Карамана и других мест, которых Мехмед лишил их земель, тем самым вынудив искать защиты Узун-Гасана в Персии. Ради этого он собирал внушительную армию в Эрзинджане, в то время как его союзники захватили и разрушили Токат. Они безуспешно атаковали Амасью, губернатором которой был сын султана Баязид, захватили Кайсери, разорили район Ангоры и проникли на запад вплоть до Акшехира.

Пришло время для масштабного возмездия турок. Этой конфронтации предшествовал обмен угрожающими письмами между двумя правителями – как это было между Тимуром и Баязидом. В ответ на высокомерное послание Узун-Гасана, хваставшего своими победами в Персии и заявлявшего, что он больше не боится никакого врага, Мехмед написал письмо, в котором надменно обращался к нему, как к рядовому персидскому хану. Султан упрекнул хана в гордыне и предупредил, что его власть вскоре может кануть в бездну.

Осенью 1472 года, после консультации астрологов, что было его привычкой перед принятием любого важного решения, Мехмед переправился в Азию с большой армией и двинулся на восток. Перезимовав в Амасье, султан весной пошел дальше на восток к Эрзинджану. Узун-Гасан, не удержавшийся от восклицания при виде приближающейся огромной армии султана, занял позицию так, чтобы его правый фланг прикрывался течением Верхнего Евфрата, а тыл – горным хребтом. Здесь, у Терджана, самый молодой и любимый военачальник султана, Хасс Мурад-паша – потомок Палеологов, который лишь недавно поднялся до поста губернатора Румелии, а здесь командовал колонной легкой кавалерии, – с юношеским безрассудством решил начать необдуманную атаку, которая завела его прямо в засаду, подготовленную противником. Его отряд был окружен и в основном истреблен, а сам Хасс Мурад утонул в водах Евфрата.

Султан, будучи в гневе от этого поражения, в котором он обвинил великого визиря Махмуд-пашу, и расстроенный смертью своего любимца, приказал отступить. Но говорят, что до этого он увидел сон, о котором поведал своим военачальникам, чтобы те придали мужества солдатам. Во сне Мехмед сражался врукопашную с Узун-Гасаном и сначала был повержен тем на колени, но затем, восстановив силы, нанес хану такой удар в грудь, что на землю упал кусок его сердца. В реальности же, когда Мехмед отводил свою армию через горы к северу от Эрзинджана, Узун-Гасан внезапно появился на склонах справа от него. Сражение завязалось у Башкента, и после восьмичасового боя вождь «белобаранных» был побежден и его войска обращены в бегство, понеся потери в десять раз большие, нежели противник. Лагерь Узун-Гасана со всем его имуществом попал в руки турок. Султан лично провел три дня на поле боя, наблюдая за казнями пленных, но, как и следует покровителю науки и искусства, сохранил жизнь группе ученых и ремесленников, которые были отправлены в Стамбул. Когда армия Мехмеда направилась на запад, ее сопровождали три тысячи пленных туркменов, которых казнили во время похода из расчета четыреста человек в день.

Узун-Гасан и его соплеменники, рассеявшиеся по обширной территории, не были окончательно уничтожены, и сразу после сражения Венеция возобновила с ними дипломатические отношения. Никто не сомневался, что Узун-Гасан снова поднимется и накопит силы. Но пока султан Мехмед не ожидал новых угроз с этого направления, и, действительно, Узун-Гасану было суждено умереть в 1478 году.

Стремясь извлечь пользу из смерти Скандербега, Мехмед снова направил свои войска на Албанию. Его многочисленная армия, ведомая боснийским евнухом по имени Сулейман-паша, разбила лагерь перед крепостью Скутари, расположенной на одинокой, нависающей над Адриатикой скале высотой 400 футов, которая была нужна султану, чтобы обезопасить тылы для операций через Адриатику. Вдоль всего побережья крейсировал венецианский флот, укрепленный рыболовными лодками на озере Скутари с целью обеспечения города продовольствием. Осада с помощью пушек, отлитых на месте, как это теперь практиковал султан, продолжалась шесть недель, после чего значительные участки стен были обращены в пыль. Затяжной заключительный штурм стоил туркам больших потерь, включая гибель около дюжины военачальников, при этом огромное число солдат погибло от жажды и лихорадки, свирепствовавшей на окрестных болотах. В конце концов Сулейман снял осаду, разбил свои пушки и погрузил металл на спины верблюдов. Радость жителей Скутари была безудержной. Ее сдерживала только мучительная жажда и множество смертей из-за употребления несвежей воды. Но ни у кого не было иллюзий относительно того, что битва за Албанию завершена. Люди понимали, что Великий Турок наверняка вернется. Он действительно сделал это тремя годами позже, еще раз осадив «орлиное гнездо» Круи. После блокады, которая длилась больше года, крепость сдалась, принужденная к этому голодом, заставившим ее обитателей питаться мясом кошек и собак. Несмотря на обещание предоставить возможность безопасно уйти из города в качестве альтернативы османской оккупации, большая часть жителей была обезглавлена по приказу султана.