Сергей Кара-Мурза - 1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

Фабзавкомы, в организации которых большую роль сыграли Советы, быстро сами стали опорой Советов. Прежде всего, именно фабзавкомы финансировали деятельность Советов, перечисляя им специально выделенные с предприятий «штрафные деньги», а также 1% дневного заработка рабочих. Но главное, фабзавкомы обеспечили Советам массовую и прекрасно организованную социальную базу, причем в среде рабочих, охваченных фабзавкомами, Советы рассматривались как безальтернативная форма государственной власти. Именно позиция фабзавкомов способствовала завоеванию большевиками большинства в Советах к концу лета 1917 г. Именно там, где были наиболее прочны позиции фабзавкомов, возник лозунг «Вcя власть Советам!»

На заводах фабзавкомы быстро приобрели авторитет и как организация, поддерживающая и сохраняющая производство (поиск и закупки сырья и топлива, найм рабочих, создание милиции для охраны материалов, заготовки и распределение продовольствия), и как центр жизнеустройства трудового коллектива. В условиях революционной разрухи их деятельность была так очевидно необходима для предприятий, что владельцы шли на сотрудничество (67% фабзавкомов финансировались самими владельцами предприятий). В Центральной России, где фабзавкомы охватили 87% средних предприятий и 92% крупных, рабочие уже с марта 1917 г. считали, что они победили в революции.

После Февральской революции, кроме фабзавкомов, важнейшей социальной силой, породившей Советы стали солдаты. Вот данные мандатной комиссии I Всероссийского съезда Советов (июнь 1917 г.). Делегаты его представляли 20,3 млн. человек, образовавших советы — 5,1 млн. рабочих, 4,24 млн. крестьян и 8,15 млн. солдат. Солдаты составляли и очень большую часть политических активистов — в тот момент они составляли более половины партии эсеров, треть партии большевиков и около одной пятой меньшевиков.

Советы (рабочих, солдатских и крестьянских) депутатов формировались как органы общинные , а не классовые. В них многопартийность постепенно изживалась и в конце вообще исчезла. Российские историки (например, В.О. Ключевский) еще с 1905 г. предупреждали (как и Вебер), что попытки сразу перейти от монархии к «партийно-политическому делению общества при народном представительстве» будут обречены на провал, но кадеты этого не поняли. В августе 1917 г. Родзянко говорил: «За истекший период революции государственная власть опиралась исключительно на одни только классовые организации… В этом едва ли не единственная крупная ошибка и слабость правительства и причина всех невзгод, которые постигли нас». Иными словами, буржуазная государственная надстройка, будь она принята обществом, стала бы его раскалывать по классовому принципу, как это и следует из теории гражданского общества. Эсеры и меньшевики, став во главе Петроградского совета, и не предполагали, что под ними поднимается неведомая им государственность России.

Как сказано выше, организованные фабзавкомами рабочие рассматривали Советы как форму государственной власти. Но это их представление было продуктом традиционного здравого смысла общины ( знания ) с большой долей чувства. Это их представление категорически отвергали и кадеты, и примкнувшие к ним меньшевики и эсеры.

Чтобы Советы, пребывающие в состоянии in statu nascendi , превратились в реальную сущность и были приняты как возможный тип государственности, требовалось дать им понятие и разработать их образ (Советы как система, создающая жизнеустройство — порядок ). Эту работу молниеносно сделал Ленин и сразу кратко и понятно изложил и образ, и рациональную концепцию Советов: «Жизнь создала, революция создала уже на деле у нас, хотя и в слабой, зачаточной форме, именно это, новое “государство”».

Коротко изложим ход событий (в СССР это опускали). Ленин приехал в Петроград 3 апреля и сразу ночью на собрании руководства большевиков огласил тезисы своего доклада. Речь произвела сильнейшее впечатление на присутствующих, но поддержки Ленин не получил.

Н.Н. Суханов писал: «Мне не забыть этой громоподобной речи, потрясшей и изумившей не одного меня, случайно забредшего еретика, но и всех правоверных. Я утверждаю, что никто не ожидал ничего подобного. Казалось, из своих логовищ поднялись все стихии, и дух всесокрушения, не ведая ни преград, ни сомнений, ни людских трудностей, ни людских расчётов, носится по зале Кшесинской над головами зачарованных учеников…