Сергей Кара-Мурза - 1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

Временное правительство отвергло требование населения разрешить или хоть смягчить критические актуальные проблемы. Ленин, продолжая спор с меньшевиками и эсерами, сказал им: «Нашелся ли бы на свете хоть один дурак, который пошел бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу? Почему вы этого не сделали? Потому, что ваша программа была пустой программой, была вздорным мечтанием». 115

Но в этом и была фундаментальная слабость либералов, меньшевиков и эсеров (их вместе называли «демократией»). Пришвин после падения Временного правительства записал в дневнике: «Основная ошибка демократии состоит в непонимании большевистского нашествия, которое они все еще считают делом Ленина и Троцкого и потому ищут с ними соглашения. Они не понимают, что “вожди” тут ни при чем и нашествие это не социалистов, а первого авангарда армии за миром и хлебом, что это движение стихийное и дело нужно иметь не с идеями, а со стихией, что это движение началось уже с первых дней революции и победа большевиков была уже тогда предопределена».

Вот как воспринимал Пришвин, приехавший из деревни на заседание Предпарламента, вождей либерального пути (14 сентября 1917 г.): «Мало-помалу и мной овладевает то же странное состояние: это не жизнь, это слова в театре, хорошие слова, которые останутся словами театра… Керенский большой человек, он кажется головой выше всех, но только если забываешь и думаешь, что сидишь в театре.

В действительной жизни власть не такая, она страшная. Эта же власть кроткая, как природа, приспособленная художником для театра.

Потом выходит Чернов, как будто лукавый дьяк XVI века, плетет хитрую речь про аграрные дела, но неожиданные выкрики слов «Категорический императив аграрного дела!» выдают его истинную эмигрантско-политическую природу русского интеллигента, и оказывается, что просто кабинетный человек в Александринском театре, плохой актер изображал из себя дьяка, мужицкого министра, что это все, все неправда и слова его никогда не будут жизнью».

Но этот театр для населения обернулся бедствием. В первые же дни революции была ликвидирована полиция, из тюрьмы выпущены уголовники, и город жил под страхом массовых грабежей. Всеобщая амнистия! Страх перед преступным насилием был паническим. 116Временное правительство создало милицию из студентов-добровольцев, а Совет — милицию из рабочих, фабрики и заводы обязаны были отрядить каждого десятого рабочего. Было очевидно, что основную работу по наведению порядка выполнила рабочая милиция.

С середины лета 1917 г. усилилось давление левого крыла «социалистической демократии» на «буржуазную демократию», и руководство кадетов быстро стало сдвигаться вправо, отходя от своих программных деклараций. В руководстве Партии народной свободы нарастали консервативные тенденции. Демократические украшения проекта Февральской революции начали сбрасывать. Так кадеты, будучи демократами и считая насилие принципиально неприемлемым средством, летом 1917 г. сделали ставку на военную диктатуру.

Милюков еще в начале июля вел переговоры с Колчаком об установления военной диктатуры. Именно кадеты требовали ареста Ленина и руководства большевиков, а также начали вести переговоры об организации военной диктатуры с генералами Алексеевым и Корниловым. В августе в ЦК кадетов окончательно победило правое течение, и было принято безоговорочное решение за немедленное установление диктатуры. Правый кадет В.А. Маклаков стал открыто критиковать саму Февральскую революцию и требовать пожертвовать ею ради порядка. 20 августа на заседании ЦК Партии народной свободы большинство проголосовало за немедленное введение военной диктатуры. Фактически, кадеты требовали отменить демократию и объявить чрезвычайное положение.

Как предвидел Вебер, Февральская революция ухудшила положения кадетов, хотя они в феврале-марте считали, что ситуация для них будет благоприятной. Кадеты предполагали, что Советы неизбежно будут вытеснять власть Временного правительства. В VII съезде кадетов 25-28 марта 1917 года один из основателей и лидеров этой партии М.М. Винавер заявил: «С нашей точки зрения Временное правительство является единственной исполнительной и законодательной властью страны, и никакие организации не должны брать на себя подобные функции. Никакое организованное общество не может покоиться на совмещении двух властей… Совет пусть существует, но не претендует на функции исполнительной власти».