Геннадий Обатуров - Дороги ратные крутые. Воспоминания об участии в Великой Отечественной войне

Из специфической службы на кафедре остановлюсь лишь на наиболее существенных моментах.

Здесь я впервые попал в среду прошедшего одну-две войны старшего поколения командиров, многие представители которого имели боевые награды. Робость перед ними вследствие товарищеского внимания с их стороны, проявленного с первого дня, быстро исчезла.

Старший тактический руководитель кандидат военных наук полковник И. Г. Зиберов нагружал меня постепенно и не столько рассказывал, сколько спрашивал, как я буду вести то или иное занятие и при этом ненавязчиво давал советы. Возложив параллельно с преподаванием разработку программы сокращенной подготовки инженеров-танкистов, он начал приобщать меня и к методической работе.

Напряжение в деятельности кафедры было значительным, а в августе резко возросло. Враг приближался к Москве, и было принято решение о создании обороны внутри города. Территория Москвы была разделена на секторы 2. Оборонный сектор №1, ориентированный фронтом на северо-восток и охватывавший территорию девяти районов столицы, делился на четыре боевых участка: три в первой линии, один – во второй. Начальником сектора был назначен начальник академии, начальником штаба – начальник кафедры тактики 3.

Силы боевых участков образовывались в основном за счет трех академий и девяти оперативно подчиненных истребительных батальонов, сформированных из добровольцев-коммунистов старших возрастов, многие из которых были участниками Октябрьской революции и Гражданской войны.

В штабе сектора я был направленцем на второй боевой участок и немало соприкасался с полковником Лямцевым, ставшим заместителем начальника штаба сектора.

В критические дни сентября-октября сочетание труда на предприятии, в учреждении или учебы с оборонительными работами для москвичей было естественным делом. А в ночное время к этому добавлялось дежурство на крышах домов в готовности к сваливанию на землю сброшенных фашистской авиацией зажигательных бомб.

Вспоминается разговор полковника Лямцева с одной из женщин на Измайловском проспекте.

– Да, гражданка, траншею рыть вам досталось на мужском месте: глина, да еще с гравием.

– А кому же рыть-то, как не нам? Мужики-то, ведь, все на фронте да в истребителях. Жаль, что с дочерью попеременно копаем, всего одна лопата.

– Скоро лопат прибавится, – сообщил Анатолий Семенович.

Рядом с ней вытирала пот девочка шестого-седьмого класса. Подошел мальчик с узелком.

– Мама, я подогрел и принес вам суп, – быстро проговорил он. – Вы поешьте, а я покопаю.

– Иди уроки делать. Мы с Настей поочередно копаем, поочередно и кушать будем. Уроки сделаешь – ложись, мы придем поздно.

Почти каждый для защиты Родины делал все, что мог. И только теперь, через десятки лет это осознается как самоотверженность патриотов, как массовый героизм, который в то время казался само собой разумеющимся делом.

Наступили полные тревог и душевной боли дни октября. Враг все ближе подступал к Москве. Столица перешла на осадное положение с введением комендантского часа 4.

В сложившейся обстановке военные академии эвакуировались из Москвы. Необходимость этой меры была понятна: рядом с фронтом нормальный учебный процесс был не возможен. Так говорил разум, но чувства у нас, молодых педагогов, в отличие от пожилых, лишь сильнее забурлили.

– В скверную историю попали мы, Сергей: фронт – к нам, а мы – в эшелон и подальше от него! – говорил я капитану Харитонову.

– Да, выходит так, что мы убегаем! Плохо подумают о нас люди, видя в эшелонах, идущих в глубокий тыл, молодых здоровых командиров, – отвечал он. – А в чем мы виноваты?

Эшелон, в котором следовала кафедра тактики, через несколько дней прибыл на место эвакуации – в город Ташкент. По пути нам воочию пришлось убедиться, что слухи об огромных масштабах эвакуации достоверны. Мы видели десятки и десятки эшелонов и поездов с людьми, заводским оборудованием, сельхозтехникой и скотом, следовавших на восток, вглубь страны. А навстречу им шло такое же количество эшелонов с войсками. И все это совершалось планово, без анархии и паники, с железной настойчивостью и дисциплиной.

Академия близ города Чирчика получила территорию для лагеря и полевых занятий. Пришлось заново разработать все тактические задачи, проводимые на местности. Напряженная работа была выполнена в срок.

Мною разрабатывались две задачи батальонного масштаба. После проверки полковник Зиберов пригласил меня на доклад к начальнику кафедры. Утвердив замыслы и планы задач без существенных замечаний, генерал Сухов сказал: