Геннадий Обатуров - Дороги ратные крутые. Воспоминания об участии в Великой Отечественной войне

Справа 55-я стрелковая дивизия, являвшаяся наиболее укомплектованной, прорвала позицию противника в районе Софронкова и овладела Левошкиным, но с утра 9-го января в результате сильной контратаки оставила эту деревню.

Декабрьское и январское наступательные бои привели к сужению Рамушевского коридора до 8—9 км на участках Радово, Левошкино – на севере и Большое Князево, Цемена – на юге. Единственная дорога Демянской группировки оказалась под огнем артиллерии и с севера, и с юга. Это вынудило фашистское командование перебросить сюда хорошо укомплектованную 254-ю пехотную дивизию с ленинградского направления. И в январском бою ее подразделения уже оборонялись против нас.

Итак, в декабре и январе, как и в ноябре, полк вновь постигла неудача в выполнении боевых задач. Мы остро это переживали. Многие ошибки и промахи были следствием слабой выучки экипажей из маршевых рот: недостаточная тактическая слаженность, плохое ориентирование при нахождении в танках, слабые навыки в стрельбе и вождении. Однако в ноябре в атаку шли хорошо обученные экипажи, а результат был не лучше.

С другой стороны, упрекнуть экипажи и роты в целом в отсутствии упорства и отваги мы не имели оснований. Не выявилось ни одного случая трусости. Коммунисты были в большинстве экипажей, комсомольцы – во всех. И те, и другие личным примером увлекали остальных. На место павших и раненых шли в партию и комсомол новые люди. В сложных условиях лесисто-болотистой местности и снежной зимы они отважно направляли танки на врага, били его, горели и многие гибли.

Стремление отдать все для победы проявилось и в патриотическом движении по внесению личных сбережений на строительство танковых колонн. Только командно-начальствующий состав в январе 1943-го года внес на эти цели около 20-ти тысяч рублей.

– Все это, Обатурыч, чистая правда! – подтвердил командир полка при обдумывании итогов. – Но следует добавить к этому вот еще что: ограниченный по составу танко-ремонтный взвод с эвакоотделением только с 1-го по 24-е января эвакуировал 19 подбитых и застрявших танков и отремонтировал 13. Это ли не подвиг!

Но бои-то были общевойсковые, поэтому не все зависело от танкистов. Об этом немало сказано уже выше. Плохо поставленная разведка целей и связанная с этим практика ведения артиллерийского и минометного огня по площадям 41, прерывность поддержки атаки танков и пехоты 42, применение штурмовиков Ил-2 не для штурмовых действий, а бомбардировок со средних высот, слабое управление пехотой, поспешный ввод полка в бой – не зависели от него.

К таким выводам пришли, готовясь к совещанию у командующего армией, состоявшемуся в конце января 1943-го года. В нем участвовали командование стрелковых и артиллерийских дивизий и бригад, танковых бригад и полков и командиры отдельных танковых батальонов. Из полка нас было четверо.

Перед совещанием мы были представлены новому командующему БТ и MB армии подполковнику Ивану Васильевичу Пшенецкому. Генерал Кукушкин убыл на должность командира танкового корпуса и, к несчастью, вскоре, в апреле того же года, погиб в бою.

Совещание вел командующий армией генерал-лейтенант Павел Алексеевич Курочкин. Мы слышали и видели его впервые, хотя, как я считал, вспоминая генерала Лизюкова, командарм обязан доходить до полков. Вместе с тем, культура речи, точность и ясность формулировок произвела на меня немалое впечатление.

Командарм не возложил срыв выполнения задач на тот или иной род войск, но первые выступавшие основную ответственность перекладывали на танкистов, что вызвало отрицательные возгласы некоторых командиров-танкистов. В последующем ряд ораторов не согласились с таким мнением. Но главный «удар» обрушился на артиллеристов и отчасти – на авиаторов. Несколько позже выступили командиры танковых частей, причем подполковник Ершов за основу взял наши выводы.

В неуспехах виновны все рода войск, в том числе и мы, танкисты. Но вот картина, повторяющаяся из боя в бой: танки и пехота пошли в атаку вместе, но вскоре стрелки залегли. На немалом удалении танки остановились в ожидании пехоты; ждут, а она не подходит. Будучи без прикрытия, начинают гореть, затем оставшиеся отходят. Корень этого явления в том, что противник огнем артиллерии и ударами авиации не подавлен, ДЗОТы не разрушены, система огня его не нарушена, а артиллерийская поддержка слабая. Как же пройдут пехота, да и танки? И еще: вытащите командиров стрелковых батальонов из блиндажей, ведь они не видят ни противника, ни свои роты и не управляют ими.