Виталий Чернявский - Разведка. Вымыслы и правда

Как же разоблачили Пеньковского? Точно до недавнего времени было трудно реконструировать это, не хватало достоверных данных. Тот же бывший начальник советского отдела в Лэнгли Бьюлик утверждал: советские контрразведчики следили за британским лжедипломатом Чизхолмом и его женой. А тот, не заметив за собой «хвост», отправился на внеплановую встречу с Янгом— Алексом — Героем, назначенную у фонтана в центре ГУМа. Контакт засекли, а остальное, как говорится, было делом техники.

Была и другая версия, появившаяся еще сорок лет назад в западной печати: лубянская контрразведка время от времени вела наружное наблюдение за женами дипломатов, в том числе, конечно, и за Анни Чизхолм. «Топтунам» удалось зафиксировать несколько ее мимолетных контактов с одним и тем же советским гражданином. За ним тоже пошли. Он привел филеров к зданию Госкомитета по координации научно-исследовательских работ. Теперь установить его личность не представляло большого труда. Им оказался Олег Пеньковский. Поначалу контрразведчиков смутило, что он — полковник военной разведки. Но потом все стало на свое место.

Сейчас можно сказать, что обе эти версии были недалеки от истины. В 1992 году историки и исследователи спецслужб получили точное свидетельство, как советская контрразведка выявила опасного шпиона. Об этом рассказал в своей книге воспоминаний бывший Председатель КГБ СССР генерал-полковник в отставке Владимир Семичастный. Он контролировал на высшем уровне разработку дела Пеньковского, и к нему стекались итоги всех оперативных мероприятий. Именно Семичастный первым допросил Янга — Алекса — Героя после ареста 22 октября 1962 года.

Так вот, Владимир Ефимович считает, что советская контрразведка раскрыла предательство Олега Пеньковского в определенной мере случайно. «Время от времени, — пишет в своей книге «Беспокойное сердце» В. Семичастный, — мы бросали все наши силы на наблюдение за дипломатами одного из западных посольств в Москве. Чаще всего, понятно, мы следили за американцами, но и британское и немецкое посольства интересовали нас в не меньшей степени.

Во время одной такой акции наши чекисты в ГУМе, на Красной площади, отметили контакт британского разведчика с нашим гражданином. Беглый контакт, после чего русского мы сразу потеряли. Способ его исчезновения и был сигналом к тревоге: этот человек не новичок, знает, что следует делать.

…Дальнейшее наблюдение за англичанином и их встречами для контрразведчиков было уже успешным: заинтересовавший их человек не смог уйти от наблюдения. Естественно, они не реагировали на это сразу, не вмешивались в события, а начали осторожно собирать факты.

…Мы не сразу поняли, — честно признается автор этих интересных записок, — на что же натолкнулись. Вышеупомянутый неизвестный оказался полковником Главно горазведывательного управления Генерального штаба, одновременно он работал заместителем начальника отдела Государственного комитета по науке и технике при Совете Министров СССР. Фамилия его была Пеньковский…»

Хочу сказать, что я не совсем согласен с В. Семичастным, когда тот говорит, что наши контрразведчики вышли на предателя совершенно случайно. Не спорю, в разведке и контрразведке неожиданный случай, улыбка госпожи Удачи, нередко играет главную роль. Тут основное вовремя заметить эту улыбку. Но, учитывая пренебрежение Пеньковским и его кураторами элементарных правил конспирации, лучшая в мире контрразведывательная система государственной безопасности, созданная в Советском Союзе, обязательно должна была раньше или позже сработать и выявить предателя.

Если внимательно исследовать материалы судебного процесса по делу Пеньковского, то можно прийти к выводу: в 1962 году советская контрразведка обратила внимание на его подозрительные связи с иностранцами, и он был взят, выражаясь языком сотрудников органов госбезопасности, «в активную агентурную разработку». Это значит, что они стали энергично собирать неопровержимые доказательства преступной связи Пеньковского с английскими и американскими разведчиками, добывать новые бесспорные факты его шпионской деятельности. Одновременно ему стали осторожно, чтобы не спугнуть, чинить препятствия в выезде за границу, ставить его в такие условия, которые затрудняли бы получение и передачу шпионских материалов, в том числе и на посольских приемах и раутах. Судите сами: если в 1961 году Пеньковский трижды побывал в заграничных командировках, то в 1962-м ему так и не удалось съездить за кордон. Под благовидными предлогами поездки советских делегаций, в которых он должен был участвовать, снимались из планов, переносились на более поздние сроки. Ему мешали собирать информацию, получать сведения у лиц, приобщенных к секретам, и в служебных архивах.