Андрей Ковалев - Потерянное наследство и хронология. История вокруг двух хронологий в одном тексте

Но некоторые исследователи придерживаются представлений о дате распятия, отходящих от интервала 30 – 33 гг. Так Б. Пилат в своих хронологических построениях /5/ пришел к выбору 26/27 года. В последнее время появилась реконструкция истории жизни Ирода Антипы, которая приводит к предпочтению 35 года, в качестве года смерти Иоанна Крестителя, и распятия Христа в 36 году. Это последний год префектуры Понтия Пилата в Иудеи. Видимо, первым это вариант предложил греческий ученый Никос Коккинос из Афин еще в 1980 году. Нижнее соединение Венеры с Солнцем, за которым следует рождение Утренней звезды, произошло в 36 году 30 мая. А в дни весеннего равноденствия и Пасхи она была достаточно яркой и высокой, но, увы, вечерней звездой.

Таким образом, до сих пор существует достаточно широкий диапазон для года рождения (12 – 5 гг. до н.э.) и года распятия (26 – 36 гг. н.э.), а также и для дня рождения и его привязки к мифологизированному астрономическому явлению (появление кометы, соединение планет на границе зодиакальных знаков, вспышка сверхновой, «мистическое» явление). Две-три из перечисленных астрономических привязок были известны во времена Нострадамуса, и могли быть использованы при попытке «уточнить» датировку новозаветных событий.

Гораздо более близкие к природе, чем современные европейцы, более подчиненные ее стихийным силам, зависящие от годовых циклов, люди эпохи феодализма, на первый взгляд, должны были быть и более требовательны к точности измерения течения дней в этих природных периодах. Но движение времени парадоксальным образом ускользало от восприятия людей средневековья. Голод, эпидемии, стихийные бедствия в сочетании с повседневным насилием создавали у людей постоянное чувство бренности бытия, и, как следствие, приводили к неустойчивости чувств и болезненному интересу к сверхъестественному. С неослабевающим вниманием следили они за знамениями, снами и галлюцинациями. Большая часть жителей Европы пребывали в некоем сновидческом пространстве со своими законами изменения (и измерения) времени и расстояний. Людей, которые просто хорошо ориентировались в пространстве, выходящем за пределы их государства, в каждом городе можно было перечесть по пальцам. Подтверждение тому – карты того времени, похожие на фантастические рисунки современных пятилетних детей. Не лучше человек средневековья ориентировался и во времени, чему способствовало отсутствие часов. Дорогие и громоздкие водяные часы были достаточно редки. Солнечные же имели очевидные недостатки из-за частой облачности. Для измерения времени внутри суток прибегали к разного рода ухищрениям. Так король Альфред (ок. 848 – 899), в желании упорядочить свой кочевой образ жизни, придумал зажигать одну за другой свечи одинаковой длины, чтобы чувствовать, как движется время. Но подобное было редким исключением. В большинстве случаев просто приблизительно делили дневную и ночную часть дня на 12 «часов». Так как со сменой времен года изменялась и длительность светлой части дня, то аналогично изменялась и длительность часа. И это считалось вполне приемлемым вплоть до XIV века, до изобретения часов с маятником.

Равнодушие к измерению течения времени существовало не только в низах, но и в королевских семьях. Не всегда фиксировались даты рождения даже в благородных семействах. Так в 1284 году пришлось провести целое расследование, чтобы с грехом пополам приблизительно определить возраст одной из самых богатейших наследниц королевства, юной графини Шампанской /20, с. 137/. Более того, в бесчисленных грамотах и записях X и XI вв. нет никаких хронологических данных! Нет их и в родовых древах того времени. Сложности фиксирования и счета времени усугублялись общим туманом, окутывающим мир цифр для ума человека той эпохи. Этот туман поддерживался и сложностями вычислений с применением для записи чисел греческих букв. И хотя арабские цифры и основанная на них десятичная позиционная система счета войдут в повседневность Европы в начале XIII века, но будут внедряться долго и с трудом из-за сопротивления купцов превращению их секретов счета в общедоступные. И среди счетов средневековья, дошедших до нас, нет ни одного без впечатляющих ошибок. И дело даже не в громоздкости и неудобстве системы счета – само чувство уважения к точности, к числу, было глубоко чуждо, как простолюдину, так и дворянам, и высокопоставленным людям того времени. Или даже можно сказать, что в сложившемся тогда строе мировосприятия присутствовали структуры, которые активно сопротивлялись упорядочиванию и прояснению отношений со всяким счетом, в том числе и времени.