Кирилл Соловьев - Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна

В написании картины Репину помогали граф А. А. Бобринский и Д. Н. Любимов. Последний многие годы спустя вспоминал: «Помню, мы составили для Репина списки членов с различными о них сведениями. Большинство их были самые невинные: в каких лентах и орденах они были на юбилейном торжестве, где сидели и прочее, но была графа, оставленная белой. Называлась – особые отметки; их делал для себя сам Репин во время заседаний. Я часто имел потом списки в руках и видел эти отметки. Некоторые были оригинальны и остроумны. Так, ряд членов, никогда не выступавших на общих собраниях, были отчеркнуты синим карандашом с надписью: „Немые“. Перед другими, которые имели обыкновение во время заседаний что-то упорно чертить на списке подлежащих рассмотрению дел, стояла надпись: „Коллеги“. Против одного из самых известных членов [К. П. Победоносцева], при трех императорах заседавшего в Государственном совете и носившего совершенно круглые с выпуклыми стеклами (что было тогда еще редкостью) черепаховые очки, была надпись: „Так совсем сова – удлинить очки“. Против государственного секретаря [В. К. Плеве], читающего стоя рескрипт среди залы, запись: „Скулы выдаются, лучше в профиль“. Про графа И. И. Воронцова-Дашкова: „Улыбка портит красивое лицо, придать сосредоточенный вид“. Против одного из самых уважаемых членов [А. Н. Игнатьева], очень полного, на картине вышедшего совершенно как живой, что-то, видимо, смешное говорящего двум другим, стояла надпись: „Гастроном, глаза хитрые, умные“. Про сидящего рядом [П. П. Семенова-Тян-Шанского]: „Сперва баки – потом уж лицо“… и т. д.»

Репин оставил замечательный источник по истории России. Он подмечал детали, на которые редкий современник обращал внимание. Например, его заинтересовала обувь членов Государственного совета, и он попросил Бобринского и Любимова помочь ему рассмотреть ее. Ведь для обуви не было установленной формы, и она была у всех разная. Эта проблема была решена. Члены Совета были распределены на три группы: те, кто носили: а) лучшую обувь, б) среднюю и в) худшую. На первом месте был князь М. С. Волконский. Ко второй группе должен был быть отнесен В. К. Плеве, но по политическим соображениям он был определен в первую. К. П. Победоносцев и С. Ю. Витте однозначно шли в третью группу.

Многие детали, чрезвычайно значимые для сановников начала XX в., современный зритель едва ли подметит. На картине члены Государственного совета изображены сидящими, а чины Государственной канцелярии стоят (включая и государственного секретаря В. К. Плеве). Рассажены сановники в соответствии со строгим порядком. И конечно же, обращают на себя внимание мундиры, позволявшие определить ведомственную принадлежность чиновников. Большинство изображено на картине в мундирах членов Государственного совета – темно-зеленых с золотым шитьем. Правда, есть и исключения. Это министр иностранных дел В. Н. Ламздорф и министр путей сообщения М. И. Хилков, которые написаны в мундирах своих ведомств с серебряным (а не золотым) шитьем. Военные, естественно, изображены в генеральских мундирах.

Картина может многое сказать специалисту в области фалеристики (то есть науки об орденах). Большинство государственных деятелей изображены с орденскими лентами разных цветов. 9 человек (не считая представителей императорской фамилии) – с голубой, высшего ордена Российской империи – апостола Андрея Первозванного. Большинство же – с красной лентой св. Александра Невского. Это была вынужденная неточность, на которую был обречен художник. Тогда было принято носить через плечо ленту высшего из пожалованных орденов. Многие члены Государственного совета были кавалерами ордена св. Владимира 1-й степени. Этот орден стоял выше св. Александра, но его ленту носили под мундиром. Следовательно, на картине она была бы не видна.

В действительности торжественное заседание прошло чрезвычайно быстро. Император его открыл. Государственный секретарь В. К. Плеве прочел Высочайший указ, посвященный юбилею. Чиновники канцелярии раздали медали присутствующим. Никто никаких речей не произносил. «В зале царило какое-то томительное молчание, чувствовалась какая-то всеми осознаваемая неловкость. Вместо праздничного, хотя бы слегка приподнятого настроения господствовала всеобщая угнетенность и стеснение. Между носителем верховной власти и его советниками висела невидимая, но густая завеса».

Государственный совет – одно из старейших учреждений Российской империи. Оно было учреждено в 1801 г. и преобразовано в 1810 г. в высший законосовещательный орган страны. Государственный совет рассматривал внесенные министрами (конечно же, с санкции царя) и самим императором законопроекты. Правом собственной законодательной инициативы «высокое собрание» не обладало. К началу XX в. в Государственный совет входило 86 членов (в середине XIX в. таковых было вдвое меньше). Их всех назначал император. Он же мог лишить их этого статуса, что, правда, случалось чрезвычайно редко. Император же определял жалованье членов Государственного совета, которое не было установлено законом. Обычно оно колебалось от 10 до 15 тыс. рублей в год [12] Для сравнения: в начале XX в. прислуга зарабатывала от 40 до 120 руб. в год, чернорабочие – от 100 до 180 руб., квалифицированные рабочие – от 300 до 420 руб., «рабочая аристократия» – от 600 до 840 руб., врач в земской больнице – около 1000 руб., учителя в старших классах гимназий – от 1000 до 1200 руб., начальники железнодорожных станций – от 1800 до 3600 руб. Оклад губернатора колебался около 10 тыс. руб., вице-губернатора – около 5 тыс., чиновника же XII класса в канцелярии губернатора – около 350 руб., в губернском правлении – от 180 до 300 руб. .