Сергей Михеенков - Жуков. Маршал на белом коне

Впрочем, изрядно демонизированный историками Мехлис был всего лишь не знавшей пощады и жалости дубиной в руках Сталина. И видимо, свою «миссию» на протяжении всей войны понимал правильно и совершенно определённо. Упорно и напролом гнул линию Хозяина, и всё ему сходило с рук. Даже гибель дивизий и корпусов он никогда не считал следствием своих неверных решений и близко к сердцу, к примеру, так, как член Военного совета Юго-Западного фронта Вашугин, подобные провалы не принимал.

У Жукова с Мехлисом были всегда плохие отношения. Началась эта неприязнь ещё на Халхин-Голе, когда начальника Главного политуправления РККА прислали в Монголию в район боевых действий «проверить» Жукова. Видимо, уже тогда между ними произошло нечто похожее на «разговор» с Куликом или со Штерном. Мехлис начал энергично давать советы штабу 1-й армейской группы, как лучше бить японцев. Его сдержанно выслушивали, но поступали так, как считали нужным. Вскоре он был отозван из зоны боевых действий. К 1941 году взаимная неприязнь Жукова и Мехлиса приняла характер устойчивый и, как впоследствии оказалось, непреодолимый. Судя по их стычкам, Мехлис считал, что Жуков держит камень за пазухой, то есть является замаскированным врагом. А Жуков презирал Мехлиса как бездарного военного, комиссара по особым поручениям, и не пропускал случая остудить его комиссарский пыл. Но, странное дело, фрагмент «Воспоминаний и размышлений» почти повторяет, пусть в урезанной редакции и более сдержанном тоне, телеграмму Мехлиса Сталину.

Не пытаясь быть адвокатом своего героя, скажу лишь: время было суровое, жестокое и требовало адекватных решений, и мы должны быть благодарны своим дедам и прадедам за то, что тогда, в тех страшных обстоятельствах у них хватило силы воли и характера переломить ход событий, выправить положение на фронтах и победить.

Дневниковые записи командующего группой армий «Центр» фельдмаршала фон Бока дают исчерпывающий рисунок событий тех дней. Прошу обратить внимание на динамику изменения настроения автора дневника.

«29/6/41. Наши потери нельзя назвать незначительными. Тысячи русских солдат скрываются в лесах в нашем тылу; некоторые переодеты в гражданскую одежду. Когда им станет нечего есть, они обязательно выйдут из лесистой местности. Однако выловить их всех не представляется возможным, принимая во внимание обширность этих территорий. За 100 километров от линии фронта, в Семятичах, 293-я дивизия продолжает сражаться за несколько сильно укреплённых дотов, которые ей приходится брать штурмом один за другим. Несмотря на сильнейший артиллерийский огонь и использование всех имеющихся в нашем распоряжении современных средств нападения, гарнизоны этих дотов упорно отказываются сдаваться.

30/6/41. Ездил из Белостока, где нашими войсками захвачены армейские склады русских, в штаб-квартиры XII корпуса и 23-й дивизии (Хеллмих), части которой я встретил на марше. Люди свежи, но лошади на пределе — во время передвижения по этим дорогам им следует выдавать двойную порцию овса.

Дорога Белосток — Волковыск на всём своём протяжении являет сцены полного разгрома. Она загромождена сотнями разбитых танков, грузовиков и артиллерийских орудий всех калибров. Люфтваффе неплохо потрудились, обрабатывая отступающие колонны. Здесь противнику был нанесён тяжёлый удар.

Полевые командиры рапортуют, что русские делают вид, будто сдаются, после чего открывают по нашим войскам ураганный огонь. Подобные действия так обозлили наших людей, что они убивают на своём пути всех подряд. Впрочем, русские с нами тоже не церемонятся и, согласно рапортам, добивают наших раненых.

Когда вечером вернулся домой, обнаружил, что наши дела на правом крыле 4-й армии между реками Зельвянка и Шара всё ещё оставляют желать лучшего!

2/7/41. Утром позвонил Браухич и попросил проинформировать его о намерениях группы армий. Три проблемы вызывают у него озабоченность. Первая: обладают ли танковые группы достаточными силами для того, чтобы завтра перейти в наступление; вторая: хорошо ли подготовлены танковые группы в смысле снабжения; и третья, которая беспокоит его более всего: в состоянии ли оставшиеся танковые части сдерживать оказавшиеся в восточном “котле” крупные силы противника. Мне в значительной степени удалось развеять его сомнения, хотя я не мог не поставить его в известность о том, что материальное обеспечение танковых групп оставляет желать лучшего, поскольку говорить об устройстве баз снабжения в Минске пока не приходится.