Леонид Млечин - Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году

Летом 1916 года генерал Константин Глобачев, начальник столичного охранного отделения, изучив слухи о подготовке Парвусом забастовок, констатировал: «Это только мечты, которым никогда не суждено осуществиться. Для создания подобного грандиозного движения помимо денег нужен авторитет, которого у Парвуса ныне уже нет».

Но когда в 1917 году произошла революция, Парвус получил замечательное историческое алиби. И многие поверили, что это Парвус на такие маленькие деньги легко разрушил великое государство. Надо отдать должное Владимиру Ильичу. Большевики не были разборчивы в добывании денег на революцию, но чутье Ленина не обмануло. Накануне революции он жил скудно, но на марки Парвуса не польстился.

Встречаться с Парвусом он отказался: «Парвус, показавший себя авантюристом уже в русской революции, опустился теперь в издаваемом им журнальчике до… последней черты… Он лижет сапоги Гинденбургу, уверяя читателей, что немецкий Генеральный штаб выступил за революцию в России».

Из Стокгольма на поезде доехали до границы Великого княжества Финляндского, входившего в состав Российской империи. На санях через покрытую льдом реку добрались до пограничного города Торнио. А оттуда уже на поезде – в Петроград.

На вокзале Ленина поздно вечером встречал председатель Петросовета Чхеидзе. Провел в «царский» зал вокзала. Но Ленин с Надеждой Константиновной сразу поехали в бывший особняк балерины Кшесинской, где расположился большевистский ЦК. Подогнали бронеавтомобиль, и Ленин, забравшись на броню, выступил. А потом во дворце произнес еще одну речь перед большевиками. Товарищи по партии, с нетерпением ожидавшие вождя, устроили ужин. Его младшая сестра Мария Ильинична вспоминала: «Помню, с какой жадностью он накинулся на курицу, которую ему подали».

Ленин впервые открыто выступал в России. Некоторые из собравшихся его никогда не видели. Крупская внимательно наблюдала за реакцией большевистских вождей на слова ее мужа, хотела понять, кто за Владимира Ильича, а кто сомневается в его лидерстве. Ночевать поехали к его старшей сестре Анне Ильиничне Ульяновой – в ее квартиру на Широкой улице, дом № 53. Своего жилья человек, который через несколько месяцев станет полным хозяином России, не имел. У него не было ни имущества – они вернулись из Швейцарии налегке, ни денег, стремительно терявших ценность.

Один из встречавших его на вокзале вспоминал: «Когда я увидел вышедшего из вагона Ленина, у меня невольно пронеслось: «Как он постарел!» В приехавшем Ленине не было уже ничего от того молодого, живого Ленина, которого я когда-то видел в скромной квартире в Женеве и в 1905 году в Петербурге. Это был бледный изношенный человек с печатью явной усталости».

Природа наделила Ленина фантастической целеустремленностью и железной волей, но хрупкой нервной системой, отмечают историки. От нервных вспышек по телу выступала сыпь. Он был очень вспыльчивым, раздражительным, легко впадал в гнев и ярость. Быстро уставал и нуждался в отдыхе. Мучился бессонницей, его одолевали головные боли. Поздно засыпал и плохо спал. Утро у него всегда было плохим. Бросалась в глаза его маниакальная забота о чистоте, ботинки он начищал до блеска, не выносил грязи и пятен.

«Все, кто знал Владимира Ильича, – рассказывал его брат Дмитрий, – помнят, как менялось у него настроение. То веселый, смеющийся заразительно, как ребенок, увлекающий собеседника быстрым бегом своей мысли, хохочущий без конца, до слез. То мрачно сдержанный, строгий, ушедший в себя, сосредоточенный, властный, бросающий короткие, резкие фразы, углубленный в разрешение какой-то трудной, важной задачи».

Ленин умел приятно улыбаться и располагал к себе собеседников, вспоминали эмигранты, но от его заливистого смеха становилось не по себе.

«У Ленина глаза были карие, в них всегда скользила мысль, – вспоминала революционерка Александра Михайловна Коллонтай. – Часто играл лукаво-насмешливый огонек. Казалось, что он читает твою мысль, что от него ничего не скроешь. Но «ласковыми» глаза Ленина я не видела, даже когда он смеялся».

Казнь старшего брата, Александра Ульянова, возможно, наложила неизгладимый отпечаток на психику Владимира Ильича. Александр был сторонником индивидуального террора и участвовал в заговоре с целью убить императора. Но попытка цареубийства 1 марта 1887 года провалилась. Пятерых террористов приговорили к смертной казни. Александр Ульянов отказался просить о помиловании, хотя знал, что это единственная возможность сохранить жизнь.