Леонид Млечин - Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году

Это письмо Дзержинский отправил сестре уже в роли председателя ВЧК, наводившего страх на всю Россию:

«Я остался таким же, каким и был, хотя для многих нет имени страшнее моего. И я чувствую, что ты не можешь примириться с мыслью, что я – это я – и не можешь меня понять, зная меня в прошлом…

Ты видишь лишь то, что доходит до тебя, быть может, в сгущенных красках. Ты свидетель и жертва молоха войны, а теперь разрухи. Из-под твоих ног ускользает почва, на которой ты жила. Я же – вечный скиталец – нахожусь в гуще перемен и создания новой жизни. Ты обращаешься своей мыслью и душой к прошлому. Я вижу будущее и хочу и должен сам быть участником его создания…»

Это письмо-оправдание. Руководитель карательного ведомства пытался объяснить сестре, почему он так жесток. И в самом деле: как идеалист и романтик, ненавидевший жандармов, провокаторов, фабрикацию дел, неоправданно суровые приговоры, пытки, тюрьмы, смертную казнь, – как такой человек мог стать председателем ВЧК?

Как понять характер этого человека: учился в гимназии, но бросил, работу искать не стал, вступил в социал-демократический кружок, потом в партию и до 1917 года ничем, кроме революционной деятельности, не занимался? Был такой милый мальчик с тонкими чертами лица, натура открытая и благородная. Из хорошей дворянской семьи, очень любил своих братьев и сестер. И вдруг этот милый мальчик превращается в палача, которого ненавидит половина России.

Феликс учился в гимназии, но учебу не закончил. И на работу устраиваться не стал. В 18 лет вступил в социал-демократический кружок, затем в партию «Социал-демократия Королевства Польского и Литвы». С этого момента и до семнадцатого года Дзержинский занимается только одной партийной работой. Профессиональный революционер – так это тогда называлось. Для него существовала лишь революция, одна только революция и ничего, кроме революции.

С того момента, как в 17 лет он пришел в революционную деятельность, на свободе он почти не был. Шесть лет провел на каторге и пять в ссылке. Иногда в кандалах. Иногда в одиночке. Иногда в лазарете. Жандармы предлагали ему свободу в обмен на сотрудничество. Отказывался. Готов был к худшему. Явно не отрекся бы от своей веры и перед эшафотом.

«Как я хотел бы, чтобы меня никто не любил, – писал экзальтированный юноша Альдоне Дзержинской, – чтобы моя гибель ни в ком не вызвала боли; тогда я мог бы полностью распоряжаться самим собой…»

Его единомышленников пороли розгами, приговаривали к смертной казни и вешали. Они умирали от туберкулеза или в порыве отчаяния кончали жизнь самоубийством. Разве мог он об этом забыть? Или простить палачей.

«В ночной тиши я отчетливо слышу, как пилят, обтесывают доски, – записывал он в дневнике 7 мая 1908 года. – «Это готовят виселицу», – мелькает в голове. Я ложусь, натягиваю одеяло на голову. Это уже не помогает. Сегодня кто-нибудь будет повешен. Он знает об этом. К нему приходят, набрасываются на него, вяжут, затыкают ему рот, чтобы не кричал. А может быть, он не сопротивляется, позволяет связать себе руки и надеть рубаху смерти. И ведут его и смотрят, как его хватает палач, смотрят на его предсмертные судороги и, может быть, циническими словами провожают его, когда зарывают труп, как зарывают падаль…»

Он полагал, что нет оснований быть снисходительным к тем, кто держал его и его единомышленников на каторге. Тем более в годы Гражданской войны. В борьбе не на жизнь, а на смерть он не считал себя связанным какими-то нормами морали. Это одна из причин, объясняющих, почему на посту главы ведомства госбезопасности Дзержинский был жесток и беспощаден.

Он сидел бы в тюрьмах вечно, но его, как и других политических заключенных, освободила Февральская революция. 18 марта 1917 года он писал жене из Москвы:

«Уже несколько дней я отдыхаю почти в деревне, в Сокольниках, так как впечатления и горячка первых дней свободы и революции были слишком сильны, и мои нервы, ослабленные столькими годами тюремной тишины, не выдержали возложенной на них нагрузки.

Я немного захворал, но сейчас, после нескольких дней отдыха в постели, лихорадка совершенно прошла, и я чувствую себя вполне хорошо. Врач также не нашел ничего опасного, и, вероятно, не позже чем через неделю я вернусь опять к жизни…»

Дзержинский участвовал в историческом заседании ЦК партии большевиков 10 октября 1917 года в Петрограде, где было принято решение о подготовке вооруженного восстания. Именно в тот день он предложил «создать для политического руководства на ближайшее время Политическое бюро из членов ЦК». Предложение Дзержинского понравилось: политбюро существовало до августа 1991 года. А в декабре Дзержинский получает свое главное задание – сформировать и возглавить ВЧК.