Дэвид Ремник - Могила Ленина. Последние дни советской империи

Последователи Ленина и Ярузельского смогли разве что слабо спародировать их. Псковскому заводу заказали поставить 250 тысяч пар наручников, а типографии — отпечатать 300 тысяч ордеров на арест. Крючков тайно распорядился удвоить зарплату сотрудникам КГБ, вернуть всех из отпусков и объявить состояние боевой готовности. Он освободил два этажа в Лефортовской тюрьме, а заодно расконсервировал секретный бункер на Лубянке — на случай, если руководителям переворота понадобится надежное убежище. Идя в ногу со временем, переворот намеревались мотивировать тем, что страна в кризисе, а президент заболел. На несколько месяцев магазины заполнят продуктами из неприкосновенного стратегического запаса, созданного на случай войны. И люди смирятся. Разве когда-нибудь было иначе?

Горбачев отдыхал с шиком. Придя к власти в 1985-м, он построил себе великолепную приморскую дачу в крымском поселке Форос. Она обошлась советскому бюджету примерно в 20 миллионов долларов. Семья Горбачева размещалась в главном трехэтажном доме, большая гостиная которого была отделана мрамором и позолотой. Таким великолепием обычно окружает себя какой-нибудь шейх, поселяющийся в Беверли-Хиллз. На форосской даче был отель для обслуги и охраны, гостевой дом на 30 человек, фруктовый сад, оливковая роща, крытый бассейн, кинотеатр, сложная система безопасности и эскалатор к Черному морю.

Удивительно, что Горбачев вообще отправился в отпуск. В кризисные моменты ему вообще не стоило покидать Москву. Письмо Нины Андреевой в 1988-м было опубликовано, когда он был с визитом в Югославии. Расправу над демонстрантами в Тбилиси в 1989-м санкционировали, пока он был в Англии. Консерваторы в политбюро часто подгадывали свои воинственные заявления ко времени отъезда Горбачева в Крым. И вот теперь, невзирая на все предупреждения и грозные предзнаменования, он снова покинул Москву. Он подолгу гулял по берегу с Раисой Максимовной. Он плавал, смотрел кино, читал книги по российской и советской истории. Врачи старались подлечить его радикулит. Горбачев успел написать речь к церемонии подписания Союзного договора и большую статью о ближайшем будущем — в ней он даже рассматривал возможность реакционного переворота.

Горбачев впоследствии утверждал, что не был наивен и прекрасно знал, на что способны консерваторы. Но он настаивал на том, что ничего не знал о готовящемся путче и даже о том, что от него потребуют поддержать чрезвычайное положение. В распоряжении CNN оказались сведения о телефонных переговорах Горбачева. 18 августа он четыре раза говорил с Крючковым. Также он беседовал с Янаевым, Шениным, Павловым и заместителем премьер-министра Владимиром Щербаковым. Около двух часов дня Янаев позвонил Горбачеву и предложил встретить его назавтра в аэропорту. Так они и условились.

Вероятно, Янаев просто проверял, на месте ли объект. Янаев был худшим сортом самого убогого партократа: тщеславный, неумный бабник и пьяница. Едва ли мне удастся объяснить, как непросто в России заработать репутацию пьяницы. Янаев был к тому же дешевым фигляром. Когда Съезд народных депутатов утверждал его в должности вице-президента, один депутат спросил о его здоровье. “Жена не жалуется”, — ответил Янаев с ухмылкой.

Около четырех часов дня Георгий Шахназаров, один из последних либеральных советников Горбачева, позвонил президенту, чтобы обговорить его завтрашнее возвращение в Москву. Затем, уже было попрощавшись, он спросил у Горбачева, как его здоровье. Тот ответил, что все в порядке, разве что поясница еще беспокоит.

Горбачев долго трудился над своей речью и остаток дня собирался провести с семьей: женой Раисой, дочерью Ириной, зятем Анатолием, внучкой Ксенией. Но в 16:50 к нему пришел начальник охраны и доложил, что на дачу пожаловали незваные гости, в том числе Юрий Плеханов, глава 9-го управления КГБ (это управление обеспечивало безопасность руководства).

Горбачев снял телефонную трубку, чтобы узнать, в чем дело. Он не назначал никаких встреч и не привык к необъявленным визитам. Но трубка молчала. Он взялся за другой телефон — то же самое. Горбачев был ошарашен. Раиса Максимовна пришла узнать, что происходит. “У Михаила Сергеевича было восемь или десять телефонных аппаратов, и все молчали, — рассказывала она позднее. — Я сняла трубку и проверила — отключены были все аппараты, даже стратегический аппарат Верховного главнокомандующего. Такой аппарат у нас был везде — на даче, в квартире. Он был под особой крышкой — с этого телефона мы даже не стирали пыль, потому что крышку нельзя было трогать. Михаил Сергеевич снял и эту трубку, и там тоже была тишина. Мы поняли, что что-то случилось. Мы оказались беспомощны”.